— Кажется, здесь есть таверна, ответила она. — Если бы я только могла вспомнить переулок, и если она не закрылась с тех пор, как я была здесь в последний раз.
— Мы уже миновали несколько таверн, расположенных у воды, — заметил Телдин.
Рианна покачала головой. — Это портовые таверны, — сказала она пренебрежительно, — обслуживающие моряков, разорившихся шлюх и неудачников из верхнего города. Они великолепны, если вы ищете приятную, отвлекающую драку, но я не в настроении для этого. То, что я ищу, вот оно, — прервала она себя. Она обняла Телдина за талию и повела его направо по узкому переулку.
Здесь было меньше освещенных окон, но в пятидесяти футах Телдин увидел красноватый свет, льющийся на улицу из открытой двери. Над дверью висела деревянная табличка, но он не мог ее разглядеть.
— «Свинья и свисток», — объявила Рианна, — подводя его к двери. Она обняла его за талию: — Купишь девушке выпить, моряк?
Телдин остановился как вкопанный. Он даже не подумал об этом раньше. — У меня нет денег, — признался он. Это было не совсем так; у него действительно было несколько монет, но это была стальная валюта Кринна. Велика вероятность, что здесь ее не примут, и, что еще хуже, кто-нибудь узнает его происхождение.
Она остановила на нем удивленный взгляд. — Разве на Вейпойнт не используют деньги? — простодушно спросила она и усмехнулась его неловкой реакции. — Не беспокойтесь, у меня достаточно денег. На этот раз девушка может угостить моряка выпивкой. Она провела его через открытую дверь.
Телдин бывал в трактирах, в нескольких крупных городах, которые посещал, и думал, что знает, как выглядит таверна «большого города». «Свинья и свисток» явились полной неожиданностью. Это была небольшая комната с колоннами и балками из темного дерева, поддерживавшими низкий потолок. Побеленные стены были украшены конской упряжью, уздечками и другим инвентарем. Пол был из деревянных досок, посыпанных тонким слоем опилок, чтобы впитывать пролитые напитки. В маленьком очаге напротив бара горел огонь. Телдин понюхал воздух; он мог бы поклясться, что это был горящий торф. Рядом с баром была узкая лестница, которая, вероятно, вела наверх, в одну или две гостевые комнаты таверны.
Это была его первая поездка в Раутхейвен, но Телдину был знаком этот маленький паб. Он был практически идентичен любой из деревенских таверн в районе Каламана, где он вырос. Все — обесцвеченный дымом потолок, ощущение опилок под ногами, запах торфяного дыма, смешанного с элем, было именно таким, каким и должно было быть. Всепоглощающее чувство тоски по дому и утраты нахлынуло на него.
Рианна широко улыбнулась. — Ну? — спросила она. — Что вы думаете? Когда Телдин заколебался, ее лицо вытянулось. — Извините, — сказала она, — я думала, вам понравится. Я думала, это напомнит вам о вашем доме.
— Так и есть, — объяснил он.
— Но слишком много. Она снова сжала его за талию. — Я понимаю. Пойдем, пойдем куда-нибудь еще.
Она попыталась повернуться к двери, но Телдин остановил ее. — О нет, — сказал он, — мне нравится это место. Во всяком случае, вы обещали мне выпивку, и вам будет не так-то легко от этого отделаться.
Ее улыбка вернулась на место. — А я-то подумала, что сорвалась с крючка, — пошутила она. — Все в порядке. Почему бы вам не присесть, пока я принесу напитки? Прижавшись к нему в последний раз, она направилась к бару.
Телдин оглядел комнату. Большинство столиков были заняты, но один — в дальнем углу, пустовал. Он осторожно пробрался к нему.
Вокруг стола не было стульев, вероятно, их «реквизировали» сидевшие за другими столами, но была деревянная скамья с накрытым тканью сиденьем, привинченным к стене. Оно было маленьким, но места хватит как раз для двоих, подумал Телдин, усаживаясь, и решил, что с этим все будет нормально.
Рианна стояла у стойки бара и смотрела, как трактирщик наливает две пинты эля. Пока Телдин ждал, он лениво обвел взглядом таверну. Телдин понял, что между «Свиньей и Свистком» и пабами Каламана есть разница, но разница была не в самих заведениях. Она была в людях, которые были другими. В деревенском пабе у себя дома, он ни за что не смог бы пройти от двери к дальнему столику без того, чтобы кто-нибудь дружески не поприветствовал его, не попытался бы завязать разговор или не вызвал бы на дружескую игру в кости. Деревенский паб больше походил на общественный центр, чем на питейное заведение, особенно для пожилых людей.
Однако завсегдатаями «Свиньи и Свистка» были горожанами, а горожане всегда держались особняком, по крайней мере, так давно решил Телдин. Они никогда никого не приветствовали, опасаясь, что это будет воспринято как приглашение говорящего или как вызов. Они отвечали на приветствие либо серьезным удивлением, и часто пристальным вниманием, исходя из предположения, что говорящий человек был кем-то, кого они должны были знать, либо психически ненормальным. А в некоторых случаях, вообще, угрюмо отворачивались. Как городские люди держали язык за зубами, так они и контролировали свои взоры. В Каламане завсегдатаи сразу же осматривали новичка с головы до ног, но в любопытных взглядах не было ни враждебности, ни вызова. Телдин видел, что в больших городах люди опускают глаза и украдкой бросают на кого-нибудь взгляд, только если не боятся, что их на этом поймают. Так все было и в «Свинье и Свистке».
В дверном проеме появилось какое-то движение. Он увидел мелькнувший профиль, затем фигура исчезла в ночи. Почему этот профиль показался ему таким знакомым? Какое-то мгновение он ломал голову, потом ему пришел ответ. Это был Трегиместикус, один из членов экипажа, которого «Зонд» приобрел на корабле неогов. — «Что он здесь делает»? Трегиместикус был одним из тех, кто меньше всего приспособился к свободе. Телдин не мог себе представить, чтобы бывший раб проявил инициативу, попросив разрешение сойти на берег, а потом разыскал таверну, чтобы выпить. Конечно, он мог и ошибаться… но тогда почему этот человек огляделся и ушел?
Возвращение Рианны нарушило ход его мыслей. Она села рядом с ним, прижимаясь теплым бедром к его бедру. Он тут же отбросил мысли о Трегиместикусе ради гораздо более интересных соображений.
— Здесь уютно, — заметила Рианна. Она поставила на стол две кружки эля. — Лучший ячменный Биттер, — объявила она, — лучший здешний эль, по-моему, а это говорит о многом.
Он скептически поднял бровь. — Посмотрим, — он поднял тяжелую оловянную кружку и сделал глоток. Подаваемый при комнатной температуре, густой эль имел насыщенный ореховый вкус с оттенком дымчатой остроты. Он позволил ему задержаться на языке, давая аромату время развиться, затем проглотил. Он выдохнул через нос, наслаждаясь густым ароматом. Эль был похож на эль Кринна, с которым он был знаком, но достаточно отличался, чтобы казаться каким-то экзотическим. И, надо признать, это было великолепно. Такой же легкий, если не немного лучше, чем местные горькие напитки Каламана. — Неплохо, — уклончиво ответил он, пытаясь подавить улыбку.
Однако с Рианной притворство не сработало. Теплая улыбка расплылась по ее лицу. — Признайтесь, — сказала она, игриво ткнув его локтем в ребра. — Это превосходно. Лучше, чем на Вейпойнт, не так ли?
Он неловко отвел от нее взгляд. — «Я лгу ей», — сказал он себе. — «Она подружилась со мной, может быть, даже больше, а я ей вру». Он почувствовал себя несчастным.
Она, казалось, почувствовала его дискомфорт и плавно сменила тему. — Я спросила бармена, не знает ли он в городе какого-нибудь «аркана», — сказала она. — Вы сказали, что вам нужно встретиться с одним из них. Для такого рода информации бармены — лучшие источники в округе.
— И что?
Она пожала плечами. — Он сказал, что не знает, но обещал поспрашивать. Мы можем заглянуть сюда завтра и посмотреть, не узнал ли он чего-нибудь.