Рианна попятилась, очевидно, пытаясь дать себе время подготовить еще одно заклинание. Телдин двинулся вперед, прижимая ее. Сталь звякнула обо что-то, что не было сталью, когда она парировала очередной выпад.
— Забудь об этом, — фыркнула она, подчеркнув фразу еще одним змеиным ударом, который Телдин едва успел парировать. — Ты никогда не превзойдешь меня. Брось меч, и я оставлю тебя в живых.
— Ты лжец, — прошипел он. Еще удар, еще парирование.
— Ты прав, — усмехнулась она. Выпад, парирование, ответный удар. Она отпрыгнула назад, подальше от его встречного удара. — Брось меч, и я убью тебя безболезненно. В противном случае, я буду делать это долго и мучительно.
Телдин последовал за ее отступлением. — «Продолжай давить на нее», — сказал он себе, — «продолжай давить, или ты умрешь». Он сделал еще один шаг вперед, и его нога скользнула по крови Барраба, не сильно, но достаточно, чтобы замедлить его на мгновение.
Рианна отреагировала со скоростью мысли. Она бросилась под его защиту. Он резко опустил правую руку, и эфес его странного оружия врезался в ее клинок, немного отклоняя его, но недостаточно.
Клинок женщины пронзил его плоть и прошел вдоль ребер с правой стороны. Мгновенно все его тело запылало от боли. Он стиснул зубы, пытаясь подавить крик, вырвавшийся из горла. Рианна снова отступила назад, как раз вовремя, чтобы избежать его медленного ответа.
— Я добьюсь своего, — повторила она.
Он выругался одной из самых яростных клятв наемников, которые слышал от Элфреда. Левой рукой он схватился за рваную рану на правом боку, чувствуя горячую кровь на пальцах. Он крепко сжал ее, пытаясь остановить кровотечение, почти теряя сознание от боли. Его левое предплечье было прижато к чему-то твердому на животе. В данный момент он не мог вспомнить, что это было. — Черт бы тебя побрал! — закричал он. — Ты убила их всех! В бурлящем бреду своих страданий он разговаривал не с Рианной. Он и сам толком не знал, кого имеет в виду. Возможно, плащ… или, может быть, самого себя.
— Будь ты проклята до самой Бездны! — и он рванулся вперед.
Уроки Элфреда, слова солдат, с которыми он разговаривал, все, что он когда-либо знал о фехтовании, все это исчезло из его памяти. Все, что осталось, — это ярость, боль и желание убивать. Он взмахнул ножом Джуны, описав свистящую дугу, прямо в голову Рианны.
Она едва успела вовремя поднять свое оружие. Неметаллическое оружие впилось в ее клинок, зазубрив закаленную сталь. На несколько ударов сердца они застыли в этом положении: ее клинок был параллелен полу, удерживая его оружие, не давая ему вонзиться в ее череп. Их тела были тесно прижаты друг к другу. Он слышал ее тяжелое дыхание.
Рианна застонала от усилия, затем ее искалеченная левая рука метнулась к лицу Телдина, а сохранившие движение пальцы, словно когти, потянулись к его глазам. Он нырнул под хватающую его руку и отшатнулся. От этого движения из его разорванного бока вырвались стрелы острой боли. Что-то острое кольнуло кожу его живота.
Это был кинжал Элфреда. Левой рукой он вытащил его из-за пояса и рубанул им по руке Рианны, сжимающей меч. Острое, как бритва, лезвие вонзилось в мягкую плоть ее предплечья, тошнотворно заскрипев по кости.
Какое-то мгновение Рианна стояла, подвывая, непонимающе глядя на подагрическую рану, обнажившую сухожилия и кости. Затем нож Телдина (Джуны) нанес удар, и весь вес его тела оказался приложенным к лезвию, как учил его Элфред. Изогнутое лезвие вонзилось в плоть ее груди, войдя в нее по самую гарду.
Рианна ахнула. Ее глаза встретились с глазами Телдина. Глаза цвета морской волны расширились от боли и мольбы, потом закрылись, и она, не двигаясь, опустилась на палубу.
В течение неизмеримого времени они оставались вот так, вдвоем, а Телдин все еще сжимал рукоять ножа «Джуны». Затем он отпустил его и отступил назад. По-видимому, просто машинально, его правая рука вытиралась, снова и снова, о пропитанную кровью ткань куртки, словно пытаясь удалить какое-то пятно или заразу.
Он смотрел на тело женщины, которую любил. Ее лицо, теперь окончательно успокоившееся, было безмятежным и душераздирающе прекрасным. Он ценил ее красоту, но любви больше не было. Чары были разрушены. Он отвернулся.
Его желудок внезапно скрутили судороги. Он опустился на колени, и его долго и мучительно тошнило, каждый мышечный спазм посылал толчки почти невыносимой боли через его раненый бок.
Наконец спазмы прекратились, оставив его слабым и истощенным. Он вытер рот рукавом. — «Почему бы мне просто не остаться здесь», — подумал он, — «с другими мертвыми? Так было бы гораздо проще, просто раствориться в забвении». — «В общем», — рассуждал он, — «забвение будет самым легким и удобным выбором».
— Телдин. Этот голос был слабым, чуть громче шепота. Поначалу Телдин не был уверен, что он вообще его слышал, не был уверен, что это не было результатом вызванного болью бреда, который затуманил его разум. — Телдин.
На этот раз он поднял глаза.
Это была Джулия. Каким-то образом она заставила себя сесть. По ее лицу он понял, каких усилий и непреодолимой боли стоило ей это движение. — Телдин, — снова прошептала она.
Он вздохнул. Нет, он не мог позволить себе погрузиться в безмолвную темноту, не сейчас. Ему предстояло выполнить последний долг. Если бы он мог спасти одну жизнь — жизнь Джулии, он, по крайней мере, сделал бы одну маленькую попытку искупления, восполнения многих жизней, которых он уже стоил. Он закрыл глаза от красных вспышек боли и заставил себя подняться. Он покачнулся, засунул кинжал Элфреда за пояс и медленно, с трудом поплелся туда, где лежала Джулия.
Призыв к нему отнял у нее почти все остатки энергии. Она упала обратно на палубу, но ее глаза все еще были открыты. Они смотрели на него с бледного, как мел, лица молодой женщины. Она улыбнулась. — Я рада, что ты еще жив, — прошептала она.
Он посмотрел на нее сверху вниз. Ее маленькое тело искривилось от боли, от многочисленных ран. Ее рыжие волосы были спутаны, и стали еще краснее от пролитой крови. — «Она прелестна», — внезапно понял он. — «Даже в таком состоянии она прекрасна». Он почувствовал тепло в груди, тепло, которое росло до тех пор, пока ему не показалось, что его сердце вот-вот разорвется. — Он улыбнулся. — Я рад, что ты тоже жива, — эхом отозвался он.
*****
Телдин никогда не мог понять, откуда у него взялись силы. Может быть, они исходили из плаща, а может быть, они исходили откуда-то изнутри, из какого-то источника его существа, к которому он никогда раньше не мог прикоснуться. Каким-то образом ему удалось поднять Джулию с палубы и перекинуть ее через левое плечо. Он понял, что это усилие едва не убило его. Темнота заполнила его глаза, сузив поле зрения до туннеля, который выглядел таким же узким, как золотая монета, если бы он держал ее на расстоянии вытянутой руки, но каким-то образом ему это удалось.
Каждый шаг был пыткой; каждое перемещение веса посылало молнии боли через его разорванный бок. Белый коридор, ведущий к галерее, к полю смерти, составлял всего сотню футов или около того, но на обратном пути он казался в десять раз длиннее. Несколько раз он был уверен, что не сможет продолжать, что рухнет и больше никогда не сможет двигаться, но каждый раз он находил в себе силы черпать какие-то таинственные резервы. Он нес свою ношу вверх по винтовой лестнице, которая казалась высотой с горный пик. Теперь он, наконец, вышел на огромную круглую палубу. Громадный корабль-молот маячил над головой, все еще закрепленный причальными тросами. Веревочные лестницы были на месте.
Телдин остановился. Он осторожно опустил Джулию на палубу из слоновой кости. Ее глаза были закрыты, но он видел ее дыхание — неглубокое, но ровное. Он нежно откинул слипшиеся от крови волосы с ее лица.
Он сделал все, что только мог. Теперь ему приходилось полагаться на других. Элфред мертв, как сказала ему об этом Рианна, и не было причин сомневаться в этом. Наемники, которых она наняла, теперь командовали «Зондом». Однако их хозяйка теперь мертва. Хотят ли они по-прежнему убить Телдина Мура? Интересно, много ли они знают об истинных мотивах Рианны? Неужели она рассказала им о плаще, чтобы теперь они захотели забрать его себе? Он сомневался в этом, но мог и ошибаться. Он ошибался и раньше, больше раз, чем мог сосчитать. Если он ошибается сейчас, что же остается? Ничего, кроме последнего варианта, от которого он отказался в большой галерее «аркана» — продать свою жизнь так дорого, как только сможет. Он глубоко вздохнул, готовясь окликнуть корабль наверху…