Фотоаппарат в телефоне работал и при низкой освещенности (без вспышки!) и Свиридовы часто фотографировали понравившиеся старые (а иногда и новые) уголки города.
Потом попискивающий принтер быстро выплевывал цветные фотографии, часто ими заинтересовывался Гриша и иногда затем отправлялся на место фотосъемки.
Затем появлялись удивительные рисунки – их сравнивали с фотографиями и удивлялись тому, насколько интереснее были эти рисунки …
У Гриши была целая папка таких рисунков с наклейкой «Старая Москва», и эта папка постоянно пополнялась.
По установившейся привычке Гриша часто посещал занятия у своего профессора – Генриха Савельевича Василевского, стареющего, но по-прежнему неутомимого.
Новые рисунки Гриши обсуждались на занятиях, и новые ученики профессора знакомились с рисунками молодого, но уже известного художника, и учились у него.
Гришины рисунки из папки «Старая Москва» то и дело появлялись в самых неожиданных изданиях даже за рубежом …
МЕДИЦИНА
К врачам Женя Кульченкова обращалась редко, по необходимости.
После рождения дочки ее контакты с врачами участились – Анечка была худенькой и часто «подхватывала» всякие окружающие всех вирусы.
Как говорили врачи это было последствием голодных и неустроенных лет жизни ее родителей в брошенном гарнизоне, и теперь эти родители старались развить и закалить свою Анечку.
И Анечка без капризов глотала таблетки, жевала фрукты и занималась гимнастикой в детсадовской группе.
Общаясь с врачами Женя заметила, что врачи менялись – кто-то исчезал на несколько месяцев, затем появлялся вновь, а исчезал другой. Оказалось, что все без исключения врачи регулярно проходили курсы повышения квалификации в самых передовых клиниках Москвы.
Несмотря на то, что Женя уже немало лет прожила здесь, в ЗАТО, она все же продолжала узнавать новое и удивляться этому.
При рождении третьего ребенка мать получала по всероссийским нормам материнский капитал, но кроме этого она могла не работать и получать «зарплату» из местного благотворительного фонда. Эти средства мать получала на карточки без права снимать деньги наличными и могла тратить их здесь, внутри ЗАТО – но здесь можно было приобрести все необходимое, а практически вообще все что угодно …
Оказалось, что во многих семьях было больше троих детей.
И при рождении каждого ребенка – а это знала Женя по своей дочке – каждому новорожденному сам Свиридов или его жена преподносили существенные подарки: обычно это было детское приданое.
И в газете по инициативе Жени появился небольшой раздел, где поздравляли каждого новорожденного в городе и обоих родителей …
ЕЩЕ ОДИН ВИЗИТ
В гостиной было темно, но через раздвинутую дверь на балконе был виден белый халат.
– Привет, шоколадка!
– Здравствуй, Анатоль! Как чудесно, что ты пришел!
Свиридов обнял ее и прижал к себе, не давая ей повернуться, и целуя в шею.
– Ты, конечно, чудовище! Я соскучилась!
– Ничего, Лиззи, это полезно!
И снова, не давая ей повернуться Свиридов стал рассказывать ей о тех событиях, которые произошли сегодня с ней лично или касались ее персоны.
Всю информацию он снимал из ее сознания, и путем перехода из ее сознания в информационные поля других хорошо знакомых ей людей, рассказывал о том, чего она не знала.
Лиззи быстро вошла во вкус такого разговора и они уже активно обменивались мнениями и даже спорили. Лиззи повысила голос, и они ушли с балкона в гостиную, чтобы их разговор нельзя было бы услышать с улицы.
Она довольно болезненно восприняла некоторые его высказывания о том, что ей было неизвестно и что происходило за ее спиной, и Свиридову пришлось даже немного прикрикнуть на нее – на ее родном языке.
Лиззи опешила – никогда еще Свиридов не говорил с ней на ее родном языке, да еще на ее родном диалекте (а он «вынул» его из ее сознания!).
– Анатоль, да отпусти же ты меня!
Она наконец повернулась и смогла сама обнять его и поцеловать.
– Мог бы пожалеть меня и не пересказывать, что обо мне говорят другие!
– Думаешь, я все пересказываю? Только то, что тебе может быть полезно.
И он продолжал рассказывать ей о событиях и переговорах, свидетелем которых она не была, но о некоторых из этих событий она знала …
Лиззи довольно живо реагировала на его рассказы и даже снова повышала голос, но Свиридов снова одергивал ее.
– Ты не дергайся! Если бы ты знала, что о тебе говорил ваш болтун президент!
– И что же он говорил? Он не мог сказать ничего плохого!
– Он и не говорил ничего плохого, но …