Комроты выпрямился и прижался к нарамнику перископа: в зеленом мутном стекле прыгала полоска дороги, да слева от нее мелькали деревья, справа белая ото льда река была не видна, она пряталась в низине. Он сверился с часами – уже прошел час, они приближаются к крайней позиции на советской территории. Техники на дороге было все меньше, колонны машин и повозки с орудиями разворачивали обратно, направляя на обходную переправу. Тридцатьчетверки выскочили за поворот, когда на дороге показался высокий парень в полушубке. Он бежал навстречу машинам, размахивая руками. Алексей приказал в ТПУ:
– Короткая! – и танки послушно замедлили движение.
Из распахнутого люка показалась голова командира в шлеме:
– Что случилось? Мы к мосту с заданием от командира танковой дивизии.
– Там, там, – задыхался парень, размахивая руками в сторону железного моста. – Танки немецкие прут! Они уже на мосту!
Соколов мгновенно снял шлемофон, выбрался на броню и протянул парню руку, помогая взобраться на броню:
– Давай, рассказывай, что там есть, кто охраняет мост?
– Ребята, ребята наши с пулеметами, но куда с пулеметом против таких махин! Они по мосту прут, мы стреляем, стреляем, и как в стену. Нам сообщение было, что танки наши идут в подкрепление. Мне командир сказал: беги, Ромка, со всех ног, предупреди!
– Нет, доложи как положено. Техники сколько по мосту идет? Где расположены наши точки? Быстрее, у тебя две минуты. Завернем по дороге, и все, в бой! Ну, соберись, парень! – Алексей тряхнул перепуганного посланца за плечи.
Тот выпучил глаза, но нашел в себе силы сосредоточиться:
– С нашей стороны в начале моста установлены две пулеметные точки и еще с два десятка пехоты в поддержку в кювете магистрали. А у фашистов, – у него дыхание даже приостановилось от новой волны страха. – Идут по два в ряд, я штук десять насчитал, пока бежал вдоль берега. Они от самого начала моста идут, и края не видно!
– То есть им еще до середины моста осталось пройти?
Со стороны реки загрохотали выстрелы, парнишка кивнул и в ужасе заерзал на броне, там, под вражескими осколками, погибали сейчас его боевые товарищи, поэтому он изнывал от желания помочь, броситься в бой. Только что тут сделаешь, в рукопашную пойдешь с бронированным монстром? Да и он ожидал увидеть целую вереницу советских тридцатьчетверок, а оказалось, всего лишь три машины спешат им на помощь. Рядовой от отчаяния не знал, куда броситься. Командир тридцатьчетверок, напротив, выглядел очень спокойным и сосредоточенным. Он исчез в люке, внутри танка натянул шлемофон, прижал ларингофон поплотнее к шее и приказал:
– Логунов, поворачивай назад. На мосту около двадцати немецких панцеров, втроем нам их не остановить. Уходите сейчас назад, на север. Видел, триста метров после поворота левее хорошая высота? Вот туда давай. К тебе как раз все немцы будут находиться в профиль, пали бронебойными, закрывай проход, чтобы они мост сами себе перекрыли. Мы на поддержке, Бочкин – по правому флангу к краю моста. Огонь на поражение, бить по центру в катки и под маску, остановить надо головной ряд, соорудить баррикаду.