— Сарна?
— Мы, друиды, обычно говорим о Свете и Тьме. Никаких богов, помнишь?
Велеслав на некоторое время замолчал. Сквозь полуприкрытые веки, я видел, как он возится у костра, подбрасывая ветки.
— Когда пришли единороги, они одолели трёх стражей.
— То бишь троих из двенадцати Драконов? А почему вы тогда удивились сему числу, когда я рассказывал о том, как образовался год?
— Дело в том, что я и сам не особо вникал в суть наших, друидских, повествований. Как будто у меня были замылины глаза… Думаю, ты понимаешь, о чём я говорю?
— В некотором роде, — кивнул Прутик.
— И вот, — продолжил рассказ Велеслав, — один из павших, Серебряный Дракон, проникся благостью Света.
— Это как?
Друид пожал плечами, а сам сказал следующее:
— Он обратился в первочеловека… в Бёрра.
Прутик несказанно удивился. Он какое-то время произносил только восклицания, а потом задумался и замолчал. Велеслав тоже безмолвствовал.
Мне страшно хотелось потянуться. За всё время этой беседы, я всячески сдерживался. Но вот теперь решил «проявиться»: потянулся и тут же сел.
— О! Проснулся, — усмехнулся Велеслав.
— Где Семя подевалось?
— Я его прибрал.
— Ты сам его доставишь Непоседе? — спрашивал я, вновь ощущая голод и жажду.
— Если желаешь…
— Пожалуй, было бы неплохо. У меня… у нас с Прутиком в Темноводье ещё кое-какие дела.
— И куда вы с ним отправитесь?
Я полез за едой. От голода аж подташнивало.
— К поморцам, — бросил через плечо друиду. — Дорогу покажешь?
— Угу, — буркнул друид.
Он тут же встал и пошёл к своему медведю. А я жадно впился зубами в мясо. А когда вдоволь насытился, вновь завалился спать…
12
Утро пахло набухшей от влаги сырой землёй, густыми запахами трав, чуток горчило полынью. В сизом безоблачном небе, появилось холодное солнце. Оно золотом окрасило верхушки деревьев, коньки покатых крыш, далёкий купол слободкинской колокольни. До слуха доносилось мычания недоенных коров, где-то весело повизгивали свиньи, надрывно кукарекали пропитыми голосами местные ободранные голодранцы-петухи, наперебой перекрикивая друг друга. В Жабьей луже гоготали довольные гуси.
Первосвет закрыл глаза, втянул носом тугой утренний воздух, ощущая разом десятки привычных знакомых запахов, которые тут же рождали в голове мимолётные, но красочные пузырьки эдаких застывших картин-видений. Они живо вспыхивали в сознании, тут же гасли, за ними стремительно рождались следующие, и так длилось довольно долго.
— Доброе ить утречко! — громкий хрипловатый голос мигом разорвал невидимую ткань хрупкого мира, возвращая Первосвета в слободку.
Он открыл глаза и упёрся взглядом в мощного коренастого ратника. Мозг всё ещё отказывался воспринимать действительность. Мысли лениво плескались, тянулись, словно застывающий кисель.
— Что тебе? — безразличным тоном спросил Первосвет.
— Командор просит вас-де придти для разговора.
— У-у-у… Скажи, скоро приду, — парень даже толком не посмотрел на ратника.
А тот, с видом человека выполнившего поручение и от того считающегося свободным, живо повернулся, сверкнув тугим бритым затылком, и весело зашагал прочь. Первосвет зевнул и потянулся до хруста костей.
Он приехал в слободку вчера поздно вечером. Первым делом посетил командора, протянув ему письмо от Айденуса, обнаруженное в лесу. Потом они перекинулись парой фраз о том да о сём, и наш гигант поехал в трактир, полагая что на этом он свой «долг» перед Никитовым выполнил. Плотно поужинав, Первосвет заперся в своей комнате, где развернул найденный меч. Тело охватил волнительный трепет. Как-никак, а в его руках был сам Заступник — легендарное оружие Белого Всадника. Парень был уверен, что нашёл именно его. Вернее, его ему преподнёс в дар освобождённый от Тьмы Гневливец.
До позднего часа он чистил, правил этот меч, а сам всё никак не мог взять в толк, почему именно ему в некотором роде «дали» честь найти его.
В этом есть какой-то знак! — подумалось Первосвету. Он замер, поглядел на тонкое пламя лучины и довольно заулыбался. — Вот оно… вот оно моё предназначение…
Первосвет едва смог унять дрожь в руках. Перед глазами вставал его собственный образ, вздымающий кверху Заступник… а за спиной виделись толпы почитателей… И до слуха донеслись сладкие выкрики: «Первосвет! Первосвет Веригин!» И виделись толпы…
«О, Сарн! Что за глупости!» — гигант сильно-сильно замотал головой.
Мысли о Заступнике никак не хотели униматься. Больше всего Первосвета занимало то, что именно он нашёл сей меч. А это значит… значит…
«Нихаз его знает, что это на самом деле значит!» — гигант встал и несколько раз взмахнул мечом. Тот с тугим звуком рассёк густой воздух небольшого помещения.
Потом бережно закутав его в кусок ткани, Первосвет завалился спать. Сон, на удивление, нахлынул быстро. Видно, сказалась усталость похода.
По привычке, парень встал рано. Плотно поел и сейчас вот сидел на завалинке у трактира, глядя на утренние красоты.
«Интересно, чего меня зовёт Никитов? — потянулся гигант. — Может, случилось чего? Или весть какая от Бора пришла?»
Первосвет вернулся в свою комнатку, где живо приоделся, прицепил к поясу Заступник, а затем деловито пошёл к командору.
— Вы ведь тоже из Сыскного приказа? — встретил его вопросом Никитов, едва парень перешагнул порог его дома.
Выглядел командор весьма помято. На желтушном лице явно проглядывались следы ночной гулянки.
Парень удивился. Только вот вчера с ним встречались, он командору найденное письмо отдавал. Что за странная забывчивость, мол, кто я за личность такая?
— Не совсем из Сыскного… просто…
Закончить Первосвету не дали. Командор скривился и недовольно бросил:
— Езжайте-ка в Калинов мост! Я тебе в придачу парочку ратников дам. Там дела по вашей части…
— Какие? — не понял парень.
— Да вот письмо прибыло от купчишек. Говорят, там на дороге кто-то балует.
— Кто?
— Езжайте-ка и разберись! — рявкнул Никитов.
Первосвет вспыхнул. Он не любил подобного обращения. Руки так и зачесались дать затрещину.
— А где Бор задевался? — чуть мягче спросил командор.
Честно говоря, ему стало даже легче дышаться, как из слободки пропал северянин. Но из некоторого чувства тактичности, он поинтересовался, хотя ответ и не слышал. В голове Никитова плясали хмельные бесята.
— Чего мне куда-то ехать! — возмутился раскрасневшийся Первосвет. — Мне Бор сказал дожидаться его тут, в слободке.
— А я тебе сказал ехать в Калинов мост. Или в холодную захотел?
— Что? — напрягся гигант.
Его рука легла на рукоять Заступника. Тут же нервная дрожь унялась, её место заняла уверенность в собственных силах.
— А то! — поднялся на трясущиеся ноги командор. На меч Первосвета он даже не глянул. — Ты с кем тут споришь? Сейчас вот прикажу послание в столицу написать, что, мол, ты тут воду баламутишь, да законную власть не слушаешь. И побежишь, милок, аж пятки засверкают.
«Он от того такой дерзкий, — рассуждал Первосвет, — потому как Бора тут нет. А то сразу бы смелости поубавилось!»
— Хватит тут гонять лягушек из-под подушек! — сиплым голосом бухтел Никитов. Его мутный глаз шарил в это время по столу, в поисках опохмела. — Делом займись!
— Вы мне не указ! — подбоченился Первосвет.
— Пш-шёл вон! Не то прикажу парням тебе розог дать.
Гигант понимал, что всё равно придётся ехать в Калинов мост. Он ведь не Бор, который одним только взглядом усмиряет своих оппонентов.
— Ягода! — гаркнул не своим голосом командор.
И в дом вошёл всё тот же широкомордый ратник, который приходил к Первосвету.
— Снаряжайся! — приказал Никитов. — Поедешь с этим вот… с этой вот дылдой. И Матвея возьми.
— А куды-ить нам?
— Туды! — не оборачиваясь огрызнулся командор. — Оно ить твой новый начальник.