Первосвет от удивления прикрякнул и, не меняя глупого выражения на лице, поглядел на Ягоду. Глаза у ратника заметно косили. А сам он на вид был весьма тёртым калачом, удачно выезжающем на глупости окружающих. И те по наивности полагали Ягоду одарённым удачей мужичком.
Командор сделал жест, мол, уходите все прочь, и, тяжело выдыхая хмельной воздух из своей груди, потянулся к кружке с недопитым пивом.
— Давненько йаво таким ить озлобленным не видал! — хмыкнул Ягода, едва он с Первосветом вышел наружу.
Ратник несколько растерянно потирал свой вспотевший затылок.
— Како вас звут-то?
— Первосвет.
— И куды-но нам?
— В Калинов мост.
— О-о! — недовольно махнул головой Ягода.
Его косящий глаз шально завертелся, придавая лицу ратника выражение дикости. Тут он присвистнул и кому-то махнул рукой. Через какое-то время из-за кустов вышел худощавый сутулый человек, очевидно, тот самый Матвей, которого приказал взять с собой командор.
— Едем? — деловито спросил Первосвет.
А самому ой как не хотелось подчиняться. Вспомнилась Сиверия и все эти пустопорожние приказы, постоянные нагоняи.
— Погодь! — зачесал в ухе Ягода. — Брюхо ить пустует-де, а тоды значить чаво?
— Чаво? — насупился Первосвет.
— Наполнить йаво надо ить! Всё оно ить отсель исходит! — ратник шлёпнул обеими ладонями по животу.
Его товарищ громко расхохотался:
— Так… так, — и кивает головой, да ус покручивает. — А нас куды-де отправляют?
— В Калинов мост, братец!
— Ядрить твою козу! — Матвей хлопнул себя по сухой ляжке и сплюнул наземь.
«Зачем мне такие попутчики? — подумал Первосвет. — Добра от таких не дождёшься».
— Ну, коль желаете, то брюхо своё и набивайте, — буркнул гигант.
— А ты чо?
— А я поеду. Потом догоните…
Да постой-де ить! — Ягода плеснул руками. — Чаво туды-ить торопитися?
Ратники засеменили за широко шагающим Первосветом.
— Чаво да чаво! — рассерженно бухтел тот. — Енто вон у свого командора пытайте.
— Да ты-де, брат, поди не знашь, чаво тобе в Калинов мост Никитов отсылает!
— А ты, значит, знаешь, — остановился Первосвет.
— То все наши знають, чо тама приключилося! — всунул свой нос Матвей. — На Железном-то тракте купчишек побили-де. Сильно ить побили. Они жалобу и написали.
— Кто побил?
— Тёмное то дело! — хмыкнул Ягода. — Поначалу, змеи изжалили нещадно… Ночью-де ить выскочили, да на спящих-то напали. А двое в лес с испугу драпанули. Дык от них ить только потом-де части нашли…
— Какие «части»? — не совсем сообразил Первосвет.
Ратники вновь захохотали. В ту же секунду парень ощутил, как по спине пробежал холодок.
— И это всё? — насупился Первосвет. — Я, было, подумал, что разбойники напали, а тут…
— Места ить там тёмные, — заметил Матвей. — Запретные… Может-де, и лиходеи какие в чаще затесались.
— Вы меня отговариваете? — не понял Первосвет.
— Да что ты! — косоглазый Ягода вдруг озорно рассмеялся.
Он ловко перемахнул через вонючую промоину, поравнялся с парнем и несколько зло бросил:
— Всё ить имеет свой-де конец, своё начало…
— Это ты к чему?
— Поесть бы нам… перед дальнею-то дорогой. Сие доброе начало было бы. С набитым пузом… оно ить и веселее, и приятней в нихазову дыру-то лезть!
Матвей загоготал.
— Ну, вы и болваны! — беззлобно отвечал Первосвет, полезая рукой в кошель.
— Вот видно ить добрый ты малый! — обрадовался Ягода, поглаживая живот. — Не расписной какой сукин кот.
До трактира было уже недалеко. Первосвет вытянул несколько медяков, прикидывая насколько тех хватит, и затем приказным тоном проговорил:
— Ну вот что: даю вам час, не больше. Сам пока свои вещи соберу. А потом с вами… без вас… вот с этого места уезжаю. Ясно?
И Матвей, и Ягода согласно закивали, а сами поглядывали на монеты.
«Видать, тут, в слободке, даже у служивого люда дела совсем плохоньки», — подумалось Первосвету.
И он высыпал медяки в широкую ладонь Ягоды…
13
Не смотря на погожее безоблачное небо, светлую природу сих мест, в самом воздухе всё ещё витало некое напряжение. Прутик много раз оглядывался. Ему казалось, что он снова слышит тихое «Шурх-х-х…» И снова ему видятся мясистые гигантские слизни.
Парень замирал, всматриваясь в кусты, но там никого не было. Семён облегчённо выдыхал и периодически интересовался у друида, когда они достигнут Малиновки.
— Скоро, — однообразно отвечал тот, продолжая идти по одним только ему ведомым тропам.
Хфитнира Бор отпустил. Хотя, как понимать «отпустил»? В какой-то момент Прутик заметил, что огневолка не стало. На немой вопрос, северянин протянул парню потухший уголёк, и, озорно подмигнув, прошагал мимо.
Без огневолка стало ещё мрачнее. Так казалось пареньку. Он старался держаться ближе к медведю, полагая, что звериное чутьё того не подведёт.
Вспомнилась та первая ночь, когда Бор, испив по очереди «дикой воды» из фляг друида, перестал реагировать на окружающий мир. В какой-то момент из сырой белёсой мглы появились молчаливые призраки. Огневолк зло оскалился, его угольная шерсть стала дыбом, по телу пробежались огненные сполохи.
Прутик и сам ощутил тревогу, но старался держаться смело. Он покосился на друида, судорожно сжимающего свой посох, поглядел на напрягшегося медведя. Мысли в голове перемешались, всё время хотелось встать и убежать прочь.
Один из призраков приблизился. Он был похож на лошадь… Второй же, выскочивший с другой стороны, раскинул бледные туманные крылья и… зарычал.
По спине Семёна пробежался холодок. Он тут же подбросил в костёр несколько веток и сел ближе к огневолку.
— Они скоро уйдут, — послышался знакомый шёпот местного духа. — Ты не бойся!
— А я и не боюсь, — пересохшими губами пробормотал в ответ Прутик.
Друид услышал парня и сжал посох крепче. Но, слава Сарну, никто не нападал. Так относительно благополучно минула сия ночь, быстро пробежал день и вот наступила следующая.
Чтобы хоть как-то скрасить тягостные минуты ожидания, Прутик и Велеслав тихо переговаривались.
— Что такое «дикая» вода? — спрашивал Семён.
— О, это сильная штука! — друид неторопливо почесал кончик носа. Его глаза округлились, вновь «превращая» лицо в совиную мордочку. — Тут, в Темноводье, есть два источника «дикой» воды. Один, как ты понял, находится во владениях козлоногих. Его зовут источником Жизни, или Живы. Второй же протекает в Кудыкиной плеши. Это источник Мравы.
— Смерти?
Велеслав нахмурился, но не ответил. Он, казалось, стал прислушиваться к окружающему миру.
— Тебе в детстве сказок не сказывали? — вдруг спросил друид. — Про то, как доброго молодца, убитого врагами, оживляют с помощью волшебных вод, а?
— Было… рассказывали…
— Ну, вот тебе и ответ, что такое «дикая» вода, — Велеслав хитро улыбнулся.
Этой ночью вокруг лагеря в сером непроглядном промозглом тумане бродили мрачные тени. Были слышны лёгкие потрескивания, приторные почмакивания. Иногда казалось, будто кто-то бубнит над самым ухом. Дремлющий Прутик вскакивал на ноги, озирался, но никого не видал.
Огневолк изредка вставал и обходил по кругу бивак, принюхивался, рычал. Видно отпугивая недобрые силы.
Вспоминая всё это, Семён тут же накладывал сие на слышанные в детстве байки и страшилки. Не всё сказанное тогда, могло быть выдумкой…
— Смотри под ноги! — дёрнул кто-то парня за плечо.
Прутик задумался, замечтался и едва не свалился в глухую яму, вырытую у лещины.
— Что это? — не мог он сообразить, поглядывая на замаскированные в глубине колья.
— Нихаз его знает! — пожал плечами Бор. — Ловушка какая-то…
— На кого?
Северянин пожал плечами и указал куда-то пальцем. Парень проследил направление и увидел шагах в двадцати вросший в землю чёрный камень. Он так контрастировал с зеленью сего места, что казался абсолютно чужеродной вещью. И от того вызывал неясный трепет.