– А я? – встрял Вех. – Я не курил! Это моя квартира, я вообще спал, пока они занимались этим! Донован давал мне обещание!..
– Успокойся. – Келли плавно провёл руками сверху вниз. – Я хорошо тебя знаю, Вех, и из этой шайки курильщиков ты явно выделяешься. Но ты попадаешь под другое нарушение – нанесение увечий. Надеюсь, спорить не будешь. Дон, как самочувствие? – повернулся он к лежавшему парню.
– Ощущения похожи на кипяток, разлитый по всему моему телу.
– Госпитализация?
– Само пройдёт.
– Ну, хорошо.
Келли приказал своим ребятам из Надзора уйти. Протёртые очки снова засверкали на худом его лице. После этого он спросил у Веха разрешение сесть в кресло, парень дал согласие.
– Организм начинает подводить… Ноги не держат, трясутся, как у дохлого осла. Ну-с, начнём искать выход из сложившейся ситуации. Надзор стремится к предупреждению преступлений, а не к устранению их последствий, и именно этого никак не могли понять дикари из по-ли-ции! Они и пальца о палец не ударили, чтобы начать работу над искоренением преступности, над уничтожением её как явления, а для этого нужно выкорчёвывать корни. То, чем они занимались, сравнимо со стрижкой травы: трава, то есть преступность, постоянно растёт, а газонокосилка в лице полиции постоянно её срезает, но при этом оставляет в живых сам корень. Газонокосилку совсем не интересуют причины роста травы. Она, ввиду ограниченности своего мышления, даже представить себе такого не может, а машинально повторяет одни и те же действия, которые в перспективе ни к чему не приводят. Что же предлагает Надзор? Он осознаёт необходимость очищения от преступности, но не стрижёт траву, а сразу подбирается к корню и занимается его удалением. Нет корня – нет травы, да и она больше не вырастет. Для этих целей я к вам и прибыл. Не просто машинально наказать вас, а выяснить мотивы. Каковы были ваши мотивы?
– Хорошо провести время, – ответил Элтон.
– Расслабиться, – ответил Донован и с гримасой ужаса на лице отпрянул в сторону: из соседней комнаты, возле комнаты Веха, вышла полуголая Рокси и сладко зевнула. Она не сразу заметила присутствия в гостиной Келли, а когда заметила, вскрикнула и спряталась за дверью.
– А вот и ещё одна гостья, – умышленно громко воскликнул надзорщик. – Удивительно, но вас я вижу впервые. Как вас зовут?
– Р-рокси! А вы кто? Донни, что происходит?
– Не бойтесь, девушка. Я из Надзора, зовут меня Келли. Курили с этими молодыми людьми? Отвечайте честно.
– Донован предложил мне одну, я подымила слегка и бросила. Не понравилось мне, отвратительно!
– Всё равно попадаете под нарушение. Как раз вас мне не хватало увидеть в штабе! Но для начала присоединяйтесь к нашему кругу нарушителей и послушайте, что я говорю.
– Я могу одеться?
– Разумеется. Одевайтесь и включайтесь в наш разговор.
Теперь возле кресла сидели четверо молодых людей. Рокси села возле Донована и задрожала, ей было и страшно и холодно одновременно.
– Вех, теперь ты. Зачем ты избил своего приятеля?
– От злости, – пропыхтел парень. Он осознавал, что не стоило набрасываться на Донована с ремнём, каким уродом он бы ни был, и потому сидел с чувством жгучего стыда, не оборачивая на пострадавшего своей головы.
– Злость… – отразил Келли, растянув букву «з» настолько, насколько позволяло его старческое дыхание. – Очередное свойство каменного века. Чем угодно могу поклясться, я пытался найти причину такого явления, как злость, в нашем современном мире, я выжимал все соки из своего мозга, но я не смог найти её. Я тоже злой. Я был рождён в злое время, был рождён в мясорубку, но вы!.. Для вас кропотливым трудом были выстроены такие условия жизни, при которых злости фактически нет места, а вы продолжаете находить её там, где это невозможно.
– Но… постойте! Ведь это злость искусственная! Они спровоцировали её во мне, нарушив законы! Разве не этого добивается Надзор, чтобы от одних мыслей о преступлении воротило? Следовательно, это уже проблема вашей деятельности! И как я вообще должен был поступить в такой ситуации? Вернуться в кровать и валяться, будто я не при делах? Тогда это нарушает мои моральные принципы!
– Ты должен был мирно уладить конфликт и вызвать Надзор. И про злость я говорю не только твою, а про общую. Курение сигар – тоже злость, последствие злости. Что-то вынудило их покинуть реальный мир и погрузиться в наркотический, и, говоря по собственному опыту, от хорошей жизни такое редко происходит. Верно говорю, ребята?
– Не-а, – отринул Донован, держа в объятиях Рокси. К этому времени угар окончательно покинул его голову, что позволило ему выстраивать полноценную многогранную защиту своих мыслей. – Не совсем верно. Здесь что-то другое играет роль, но никак не плохая жизнь. У меня хорошая жизнь, несмотря на второе нарушение законов, психологический кризис и недобор рабочих часов. Я ощущаю себя человеком, но время от времени хочется сделать что-нибудь такое… животное, примитивное, не соответствующее положению в обществе! Испытать безграничную степень свободы!..