Это и есть Бадалабугу, новый район столицы.
Через четверть часа мы въезжаем на высокий холм Бадалабугу. Здесь на средства Европейского экономического сообщества, «ассоциированным членом» которого является Мали, построено здание педагогического института. Внизу лежат кварталы аккуратных одноэтажных и двухэтажных домов. Среди них видна строящаяся мечеть. Я спрашиваю у беседующих невдалеке мужчин, на какие средства строится мечеть.
— На пожертвования верующих.
— Ну, а если верующий бедняк?
— Каждый дает сколько может.
Затем я прошу Амаду провезти меня по самой людной улице столицы. Это Бульвар дю пёпль — Народный бульвар, улица, проходящая через торговый центр. Здесь всегда интенсивное движение. Снуют мопеды, велосипеды, автомобили. О велосипедистах следует сказать особо. Пожалуй, они чувствуют себя большими хозяевами улицы, чем водители автомобилей. Нисколько не заботясь о том, что делается позади, велосипедист быстро показывает пальцем в сторону и тут же поворачивает руль. Раза два Амаду резко тормозит, слышится ругань на бамбара, но велосипедисты мало на нее реагируют.
Густота транспортного потока возрастает в полдень, когда наступает сьеста. Каждому хочется поскорее выбраться из раскаленного пекла улицы. Чтобы умерить пыл водителей, полицейские взбираются на широкие табуреты на перекрестках и регулируют движение.
Не обращая внимания на транспорт, не спеша переходят дорогу величественные мужчины в бубу. Женщины более робки. Часто они перебегают улицу, взявшись за руки, но смотрят только на поток транспорта, идущий по противоположной стороне. Машины, идущие слева, их не интересуют.
Бамако — молодой город. В 1883 году, когда его захватили французские войска, он представлял собой деревню с глинобитными одноэтажными домами. Во времена колониализма город стал расти благодаря железной дороге, связавшей Нигер с Дакаром. Но колониальные власти не стремились благоустраивать город и развивать его коммунальное хозяйство. До сих пор в городе совсем немного многоэтажных зданий. Когда смотришь на Бамако с Кулубы, то сразу же видишь минарет главной мечети, католический собор и гостиницу.
По вечерам освещается лишь несколько центральных улиц. Дома африканцев, как правило, не электрифицированы. Ведь электроэнергия очень дорогая, немало стоит и ее подключение. Так, плата за установку одного только импортного счетчика превышает два месячных заработка квалифицированного рабочего.
В архитектурном отношении Бамако можно условно разделить на две части — европейскую и африканскую. Здания европейского типа построены с учетом тропического климата — с лоджиями, защитными козырьками. Встречаются дома в мавританском стиле. Здания расположены вдали от проезжей части в просторных тенистых двориках, обнесенных невысокой железобетонной оградой с красивым орнаментом.
Африканские кварталы однообразны. Вдоль дороги тянется сплошная застройка, образованная либо массивной глинобитной стеной выше человеческого роста, либо передними стенами одноэтажных домов. Окна маленькие, служат в основном для вентиляции. Вместо стекол на деревянную раму набиты полоски железа, так что в домах полутемно. Каждый дом имеет глухой внутренний дворик, где на открытом воздухе готовят пищу и протекает вся жизнь семейства. Нередко из дворов слышится мычание коров, а в тени стен дремлют овцы. Зелень в африканских кварталах очень скудная.
Тротуары в Бамако существуют лишь в центре города, да и то лишь на нескольких улицах. Пешеходам приходится ходить либо по пыльной обочине, либо в непосредственной близости от транспорта. В колониальное время пешеходами бывали только африканцы. До сих пор таксисты не могут равнодушно смотреть на идущего пешком европейца. Во время моих прогулок по городу автомобильные гудки то и дело раздавались за моей спиной. Некоторые машины останавливались передо мной, и шофер распахивал дверцу.
Когда я проходил по улицам африканских кварталов, ко мне всегда подбегали детишки с протянутыми ручонками. Африканцы любят здороваться за руку даже с незнакомым человеком. Дети тоже не хотели упускать такой возможности. При этом мне часто кричали «бонжур, мадам» и «добрый вечер» вместо «доброе утро».
Торговцы
Сразу же по приезде в Бамако я обратил внимание на обилие торговцев и ремесленников. Это характерно и для других малийских городов, возникших как торговые центры. Возвратившись с Кулубы, иду по сердцу торгового Бамако — кварталам, расположенным между магазином «Прентанья» и Домом ремесел — «Артизана». Это самая оживленная часть города, сплошь застроенная лавками и магазинами. Возле одной из лавок слышится грохот тамтама, толпятся пестро одетые люди. Торговцы разматывают ткани и помахивают ими в воздухе. На таких аукционах обычно распродают залежалые товары по сниженным ценам. Чаще всего это делается перед поездкой хозяина лавки в Абиджан или Дакар за новой партией товара.
Хотя некоторые магазины принадлежат государству, в Мали преобладает частная торговля, причем довольно много купцов-иностранцев: ливанцев, французов. Лавки частных торговцев, как и мастерские ремесленников, часто бывают семейными предприятиями. Торговцы помельче ведут торговлю прямо на улицах. Весь «магазин» мелкого торговца обычно умещается на широком прилавке, возле которого на скамеечке примостился и сам хозяин. По улицам проходят своеобразные коробейники, ведущие торговлю вразнос. Витриной и прилавком у них служат переносные щиты, к которым прикреплены темные очки, авторучки, зажигалки и разные блестящие безделушки. Часть торговцев промышляет перепродажей сигарет, шариковых ручек, жевательной резинки, открыток.
Центр торговой жизни Бамако — «Гран марше», большой крытый рынок, около которого перекрещиваются потоки людей и машин. Все стены этого сооружения увешаны тканями ярких расцветок, кружевами, платками, бубу. На многих тканях изображены африканские лидеры.
Солнце стояло почти в зените, и мне пришлось зайти под черепичную крышу рынка. Здесь наряду с фабричными товарами продаются изделия местных ремесленников — муке, гефан, бубу всевозможных размеров и расцветок, замки для велосипедов. Меня привлекают светло-алые и бледно-желтые орехи кола — распространенное тонизирующее средство. Часть их разложена на лотках, но основная масса хранится в устланных влажными листьями мешках и корзинах. Пробую купленный орех: он чуть горьковат.
Через поперечные проходы полутемного лабиринта попадаю во внутреннюю часть «Гран марше». Здесь расположились продавцы раковин каури, привезенных с берегов Индийского океана. Теперь эти белые раковины величиной с небольшой желудь идут на украшение масок и праздничных причесок девочек. А раньше они служили деньгами.
Кроме каури здесь много любопытных предметов: тяжелые железные перстни и браслеты, пики и стрелы, бронзовые колокольчики, которыми пользуются во время танцев, старинные французские серебряные монеты, арабские книги, путеводители по Судану времен колониализма, всевозможные бусы и ожерелья из жемчуга.
В уголке примостились молчаливые продавцы высушенных на солнце голов обезьян и варанов, отрубленных обезьяньих лап, зубов каких-то животных и другого таинственного товара. Мне не удалось узнать точное назначение этих магических предметов. В ответ на мой вопрос продавцы молча пожимали плечами или вообще смотрели мимо меня. Но главный предмет продажи в этой части рынка — недорогие блестящие украшения, к которым, как и к яркой одежде, африканцы имеют большое пристрастие.
На деревянных лавках лежат пудовые бруски темно-серой соли из Тауденни. Более чистая соль истолчена и расфасована. Прежде Западная Африка испытывала большой дефицит в соли, и она была главным предметом торговли. Чтобы показать, как человек богат, говорили: «Он ест с солью». И теперь еще цена килограмма соли равна стоимости трех килограммов проса или бананов.
Здесь же продаются трех- четырехметровые питоньи шкуры, огромные мешки зеленого африканского табака сирамугу, который не курят, а кладут за щеку.