- А и то верно, свезём, не изверги мы.
Дед Лапоть направился к вороному, старательно обходя белого коня страшного рыцаря. Старик опасался не зря, видал таких раньше. Не кони - звери лютые, любого, кроме хозяина изувечат.
Вдвоём с Шумелкой помогли монашку взобраться на конька. Вороной, словно понимал, стоял, не шелохнувшись. Затем послушно позволил повести себя в поводу. Монашек прижался к его шее и закрыл глаза. Шли потихоньку. Шумелко вёл коня, дед придерживал монашка, чтоб не выпал из седла. Долго молча мальчик идти не мог.
- Дедка, а чего рыцари тебя не тронули. Ты сбежал?
Дед Лапоть усмехнулся.
- Куды уж мне бежать, без клюки хожу, и на том спасибо. Почему не тронули, сам в толк не возьму. Тот, кого ведьма забрала - знак дал, рыцари меня и объехали.
- А Осинки как? Не все погорели?
Дед Лапоть помолчал. Только когда внук остановился и повернулся, ожидая ответа, произнёс:
- Нет больше Осинок, Федяйка. Царствие небесное невинно убиенным, - и широко перекрестился.
Шумелко тоже перекрестился. Постояли.
- Деда, их же схоронить всех надо. Землице предать, - как-то жалобно произнёс мальчик.
- Схороним, дитятко. Честь по чести. Вот придёт дружина княжья, побьёт вражье войско, тогда. А пока самим спасаться надобно. Да и Кривуше какая-никакая защита не помешает.
Дальше шли без разговоров. Добрались до избы Кривушиной быстро. На крыльце стояла Баушка и смотрела из-под руки. Заметив деда с внуком, она кинулась в дом и тут же выбежала вместе с Кривушей. Вскоре они уже обнимали Шумелку и деда Лаптя. Старик разглядел на волосах дочери вдовий плат.
- Бирюк? - спросил просто.
Баушка вестница запричитала:
- Закрылися его ясны очи, ох беда, беда неминучая. Бирюк, два дружинника княжьих, Осинки все, ох беда.
Кривуша припала к груди отца и заплакала тонко, по-детски, заревел в голос Шумелко. Нарыдались, наплакались, напричитались. Прекратили, только когда монашек громко застонал и начал валиться с коня. Дед с внуком еле удержать успели.
- Это что ж вы удумали, что ж вражину притащили? - возмутилась Баушка. Потом пригляделась. - Постой-ка, а ведь этот меня видел, а не тронул.
- И Шумелке бежать помог, - добавил Лапоть.
- Тогда пусть уж Кривушенька полечит увечного, - смилостивилась вестница.
Монашка общими усилиями занесли в избу. Хоть и не тяжёл, да ведь у стариков и ребёнка сил-то не много. Кривуша с рукой да ногой усохшими и вовсе не в счёт. Рассказал Шумелко, как страшный рыцарь монашка убить хотел, да меч плашмя ударил. Велела ведунья раненого на лавку уложить. Осмотрела, раны промыла, тряпицами чистыми перевязала. Сказала покой нужен. Кто после таких ударов калекой остаётся, а кто и излечится. Как Бог даст.
Кривуша принялась травы для болящего заваривать, Баушка на стол собирала, дед Лапоть с Шумелкой рассказывали обо всём, что видели, раненый изредка постанывал. Монашка ведунья отваром напоила, он уснул. А уж после обеда Баушка рассказ повела, вновь плакать принялась, да дед Лапоть вмешался:
- Негоже усопших в слезах топить.
Баушка вздохнула, глаза кончикам платка утёрла, в окно глянула и вся встрепенулась.
- Ой, погляньте, никак князюшка светлый пожаловал.
Все сунулись к окну. На поляну перед избой выезжал князь на гнедом коне. Видать, прямо с битвы - кольчуга посечена, на шлеме царапины, плащ кровью забрызган. Кривуша охнула и из избы выскочила. Побежала к князю, неловко, прихрамывая. Князь Всеслав, как её увидел, с коня соскочил, в два шага рядом оказался, на руки подхватил.
- Кривушенька, Журавушка моя белая! Не добрались до тебя псы поганые. Не бойся, уж и не дойдут. Посекли мы их. Всех положили.
Кривуша к князю прижалась, руками обвила.
- Сокол ненаглядный. Любовь моя горькая. Жив! Цел ли? - она слегка отстранилась.
Князь же принялся покрывать поцелуями лицо ведуньи: глаза, щеки и, наконец, припал к губам.
Дед Лапоть и Баушка, стояли на крыльце, словно онемев. Шумелко протиснулся между ними.
Баушка пробормотала:
- А я то думала, Кривуша по Добрынюшке сохнет.
Тут, словно услышав своё имя, на поляну выехал Добрыня. Взгляда хватило сыну княжескому всё понять. Лицо болью исказилось, обидой. Коня пришпорил, да прочь понёсся.
Князь с Кривушей того не заметили, после поцелуя смотрели в глаза друг другу, не отрываясь. Всеслав так ведунью на руках и держал.
- Это чего, теперь наша Кривуша княгинюшкой будет? - спросил у деда Шумелко.
Дед Лапоть и Баушка переглянулись и разом вздохнули. Баушка по голове мальчика погладила.
- Дитятко неразумное. Где ж видано, чтоб сокол с журавушкой парой летали. Сказка даже про то есть.
- Расскажешь ту сказку? - заинтересовался Шумелко.