Кривуша смотрела на перепалку отца и племянника, а думала о другом. Рано она с девичеством распрощалась, прав тятенька, да не ведает, что пошла за первого, кто позвал. Побоялась, а вдруг больше никто на неё, калеку, не позарится. И что не жилось в доме отчем? Завидным женихом считался высокий сильный охотник по прозванью Бирюк. Только оказался нелюдимым, суровым. За три зимы вместе прожитых словечка ласкового от него Кривуша не слышала.
Каждую весну отправлялся Бирюк к князю Всеславу. К охоте всё готовил, а с лета водил князя и его дружинников, на гуся, на кабана, на лису, а то и на самого хозяина мест здешних - медведя. Возвращался охотник поздней осенью с частью добычи и не только. Всеслав не скупился, щедро за службу одаривал.
Первый год жизни совместной взял с собой Бирюк и Кривушу. Оказалось, не напрасно. На одной из охот сын Всеслава Добрыня, одногодок Кривушин, удаль показать захотел. Вперёд старших к медведю сунулся. Ну и придавил княжича косолапый. Хорошо не до смерти, Бирюк да дружинники с рогатинами подоспели.
Как принесли княжича всего окровавленного, в беспамятстве, у Кривуши внутри похолодело. Но сумела не показать робости своей. Осмотрела, ощупала Добрыню, и принялась дружинниками командовать, что заправский воевода. Кто печь топил и воду грел, кто за холстами для перевязки побежал, кто лубки отправился мастерить для ноги сломанной.
Вскоре лежал княжич на скамье с головы до ног холстами укутанный. Кривуша всех прочь отправила, князя тоже. Сказала лишь:
- Молитесь.
Сама же не отходила от больного. Повязки меняла, отварами поила, заговоры читала. Руками водила над ранами, чтобы боль унять. Виденье пришло: стоит княжич над обрывом в белой рубахе, верёвкой обвязанный, свечка в руке горящая, и так его от края оттащить надобно, чтоб свечу не затушить. Оттащила. На третий день Добрыня глаза открыл, пить-есть попросил. На следующий князю сказал:
- Стыдобушка, что меня девица обихаживает.
- Не девица, а ведунья и мужняя жена, но прислужника порасторопней ей в помощь пришлю, - ответил князь и рассмеялся от радости и облегченья. Понятно стало - на поправку сын единственный идёт.
Кривуше Всеслав в ноги поклонился, перстенёк с мизинца снял, протянул и молвил:
- Прими колечко матушки моей. Она тоже ведуньей была. Знаю, нельзя вам плату брать за дела свои. Но это не плата. Дёшев перстенёк, а и бесценен. Матушка мне жизнь первый раз подарила, ты - второй, когда Добрынюшку спасла.
Приняла дар княжеский Кривуша. Как влитое колечко на палец безымянный оделось. Ни разу с той поры не снималось.
Добрыня выздоравливал быстро. Бирюк каждый день дичь свежую носил. Вскоре трудно стало на месте болящего удержать.
- Не торопись, княжич. Ещё немного полежать осталось. Надобно, чтоб косточки срослись правильно, а то будешь кривушей, как я, - увещевала ведунья.
Помогало не всегда. И приставила тогда Кривуша Добрыню к делу: травы лечебные разбирать да в пучки связывать. За работой беседовали. А как без того? Кривуша о травах речь вела, Добрыня удалью похвалялся. Как-то засмеялись громко, да замерли, увидев в дверях избы князя. Всеслав посмотрел пристально на сына, на Кривушу, ничего не сказал, развернулся и прочь пошёл.
Вскоре Добрыня вставать при помощи костылей начал и в свои покои перебрался. К Кривуше часто заглядывал и по делу - ногу ведунья ему разминала - и просто так. Ведунья в том худого не видела, весело было ей с Добрыней. Потому и поразил случайно услышанный разговор мужа с князем.
Ведунья на полу в избе под окном траву для сушки раскладывала, а Всеслав и Бирюк снаружи у окна встали.
- Увози жену, Бирюк. От греха подальше увози, - сказал князь.
- Зачем? - явно удивился муж. А уж как Кривуша удивилась. Думала, благоволит к ней князь. Всегда ласково заговаривал, когда видел.
- Добрыня мой голову потерял, ходит за ней, как телок. Дружинники заглядываются.
- Как заглядываются? Она же увечная, из жалости в жёны взял, - в голосе Бирюка послышалось удивление.
- Кладом владеешь, а того не ведаешь. Да я бы на Кривушу всех своих рабынь променял и княгиню в придачу. В шелка, бархат одел бы, рядом посадил бы княжить. - Всеслав помолчал. Затем добавил: - Быстрей увози.
С тех пор Бирюк жену с собой не брал.
Ни словечком ведунья не обмолвилась, что разговор слышала. Да вот занозой в душе слова мужа о жалости засели. Верилось - по нраву она пришлась Бирюку, потому и сосватал, а вон как вышло-то. Старалась полюбить его, не смогла, да ещё нежданно непрошено другой в сердце запал. Так и жили: рядом, но не вместе...