- Кривуша! Зову-зову, стоишь, как тетеря глухая! - недовольный голос отца вырвал из воспоминаний, вернул ко дню нынешнему.
- Задумалась я, тятенька, уж прости. Ну, передохнули маленько, пора и дальше.
И трое путников пошли по лесной тропке.
Глава четвёртая. Ради мести
После простого, но обильного ужина Дин долго вертелся, устраиваясь на ночлег. Послушник, подрагивая от холода, завидовал похрапывающим рыцарям. Привыкли спать на земле, закутавшись в дорожные плащи. А Дину это в диковинку. Да и плащ его не тяжёлого бархата с меховой опушкой, а так, дерюжка. Иных послушникам не полагалось.
Откуда-то словно вынырнул Янис. Он молча протянул Дину тёплое, свалянное из шерсти одеяло и, оглянувшись, вновь растворился в темноте. И снова Дин ничего не успел спросить. Завернувшись в одеяло, почувствовал, как отпускает противная мелкая дрожь. Подступила дремота. Дин думал о странном поведении оруженосца. Зачем помогает? Дружеское участие не поощрялось суровыми порядками Ордена. О чём хочет предупредить? Появилось осознание - они встречались раньше. Но где и когда?.. Дин мысль додумать не успел, проваливаясь в крепкий без сновидений сон.Разбудил послушника шум. Час был ранним, рассвет ещё не до конца вытеснил сумерки. Приподнявшись на локте, Дин понял - что-то случилось. Люди вставали с мест и направлялись к костру Берсерка. Подхваченный общим порывом, Дин вскочил и направился туда же.
В центре образовавшегося круга на земле лежал Янис, с зажатым в руке кинжалом. Над ним горой возвышался Берсерк, страшный в гневе, взлохмаченный, в одних штанах и белой рубахе. Меч рыцаря упирался в горло оруженосца. Из царапины от лезвия по белой шее стекала тонкая струйка крови. Берсерк резко переставил меч к груди Яниса и приказал:
- Говори, зачем пытался меня убить.
Оруженосец заговорил, и в голосе не было ни капли страха:
- Вы зовёте меня Янисом Безродным. Но у меня был род! Славный, ведущий начало от самого Калева. Я - эст. Моего отца-герцога, всю семью, весь род уничтожил ты и твои псы-рыцари.
Рыцари возмущённо зашумели. Берсерк оскалил зубы в волчьей ухмылке.
- Сейчас ты отправишься следом. Можешь покаяться перед смертью. Твоя месть не удалась, щенок.
- Мне не в чем каяться. Прежде, чем отправиться за гору по пути Солнца, я проклинаю тебя, Отто фон Штейн по прозванью Берсерк. - Стоявшие в кругу рыцари непроизвольно отшатнулись, опасаясь, как бы проклятье не коснулось и их. Лишь Берсерк стоял не шелохнувшись, лицо его наливалось краснотой. - Проклинаю, - ещё раз повторил Янис. - Тебе быть жертвой для ведьмы. Тебе, а не...
Договорить оруженосец не успел. Меч Берсерка вошёл в него, пригвоздив к земле. Рыцарь вынимал меч и снова, и снова с остервенением втыкал в уже безжизненное тело. Наконец, он остановился и обвёл всех взглядом, в котором не осталось ничего человеческого.
- Оставить на растерзанье волкам, - приказал он кратко и, пошатываясь, направился к своему лежбищу.
Никто больше не ложился. Рыцари, оруженосцы, слуги занялись обычными делами, нет-нет, да и косясь на останки. В воздухе чувствовалось напряжение, вызванное проклятьем. Дина вновь сотрясала дрожь. Он не смог завтракать, вид пищи вызывал тошноту.
- Так вот ты кто, Янис Безродный, - прошептал послушник и неожиданно вспомнил их давнюю встречу.
Тогда Дин, ещё мальчишка-слуга в замке Ордена, ходил в лавку за провизией. Когда вышел, нагруженный мешком с хлебом и сыром, увидел, как толпа подростков избивает худенького оборванца. Оборванец умудрялся с ловкостью кошки удерживаться на ногах. Лишь после вероломного толчка сзади упал на колени на мощёную мостовую. После окрика лавочника драчуны бросились врассыпную.
Дин подошёл к оборванцу и помог подняться. Затем достал из мешка лепёшку и кусок сыра и угостил беднягу. И, хотя в замке получил приличную трёпку от отца-эконома, заметившего недостачу, ни капли не раскаялся в этом поступке. Вскоре и вовсе забыл о происшествии - Великий магистр заметил расторопного маленького слугу и взял в ученики. Ничего удивительного, что Дин сразу не узнал в оруженосце самого Берсерка того оборванца.
Послушник вместе со всем лагерем готовился в дальнейший путь. В его голове зрела мысль, которую Дин гнал прочь, ведь поддаться - значило ослушаться Берсерка, страх перед которым после утренней расправы перерос в панический ужас. Однако, приторачивая к седлу одеяло, принесённое Янисом, послушник решился помочь последнему из древнего рода эстов отправиться за гору по пути Солнца.
Вспомнилась полная язвительности речь Великого магистра об обычаях язычников-эстов. Особенно возмущало учителя то, что язычники не предают покойных земле, а сжигают на ритуальных кострах. «Прости меня, учитель, за то, что я совершу», - прошептал Дин, перебирая чётки. Он принялся негромко читать молитву. Никто его не потревожил, молитва для лёгкого пути, возносимая святыми отцами - обычное дело. Потом догонит остальных.