Когда отряд скрылся из виду, Дин кинулся подтаскивать к телу оруженосца оставшийся около затушенных костров хворост. Он старался не смотреть на Яниса, но не удержался. Горький ком сдавил дыхание. Кровавое месиво на месте груди и совершенно не тронутое лицо с удивительно-безмятежным выражением. Дин достал кресало и зажёг хворост. Подождал, пока хорошо займётся. Кинулся к своему коню, вскочил в седло и замер. На противоположном конце поляны возвышался на белом жеребце Берсерк.
Глава пятая. Вестница
После короткой передышки в лесу путникам шлось веселее. Вскоре добрались до Кривушиного жилища - добротной небольшой избы. На завалинке сидела сухонькая старушка в чёрном одеянии. При виде её дед Лапоть нахмурился, а Шумелко испугался, за тётушку спрятался. Кривуша мальчику шепнула:
- Не бойся, это вестница, - вслух же сказала: - Доброго здоровьица, Баушка, давно ль дожидаешься?
Старушка, которую все прозывали Баушка, шустро соскочила и заговорила ласково:
- И вы все здравствуйте! Пришла-то я вот только. Хотела у тебя, Кривушенька, погостить, да гляжу, и без меня будет полна избёнка, - Баушка сердито сверкнула глазами на Лаптя, но продолжила так же приветливо: - Вот отобедаю здесь, весточки обскажу, да в Осинки побегу.
Старушка легко поднялась по ступеням в избу вперёд хозяйки. Дед Лапоть, проворчав что-то про болтливых прожорливых сорок, зашёл последним.
Суета перед трапезой - Шумелко растапливал печь, Кривуша готовила на скорую руку похлёбку - сменилась расслабленностью и умиротворением. Похлёбка получилась вкусной. Лапоть даже похвалил дочь, и поглядывал на вестницу куда приветливей, чем поначалу. Он привалился к тёплому боку печки, подложил под спину медвежью шкуру, Шумелко присел рядом с дедом, а Кривуша устроилась напротив Баушки. Все приготовились слушать, и вестница не подвела.
- Вы, небось, уже слыхали, что у князя Всеслава гостили странники - калики перехожие? - начала рассказ Баушка. Слушатели дружно кивнули. - До Покрова кормились на харчах княжеских. Ох, и сказы сказывали, ох и песни певали. И о богатыре из под Мурома, что сиднем на печи сидел тридцать лет и три года, и о старцах святых, и о граде Китяже, и о Беломорье. Всем по нраву пришлось, а боле всех княгинюшке светлой. Она и так сама святость была, мало её дела мирские заботили. А тут и вовсе всё забросила, знай, слушала. Для княгини калики перехожие про святых сказания не по разу повторили. А после ухода странничков, ведаете ли, что сделалось? - Баушка помолчала, обвела всех взглядом, и торжествующе выпалила: - Княгинюшка в монастырь ушла!
Кривуша громко ахнула и руками всплеснула, дед Лапоть крякнул. Лишь Шумелко вестью не проникся - мальчику куда интересней было бы про богатыря послушать, того, что сиднем, на печи. Да спросить у Баушки не решился. Влезешь в разговор старших, а дед-то рядышком, враз подзатыльник отвесит.
- И князь отпустил? - спросил Лапоть.
- Куда ж ему, касатику, деваться? Сам ведь странников привечал-зазывал. На церкви да монастыри много злата-серебра жертвовал. Покручинился, не без того. Но быстро утешился. Поговаривают, по осени сватов он зашлёт в Суздаль, дочь княжескую в жёны просить. Да вот только кому, себе или сыну своему Добрыне, не ведаю. - Тут Баушка пристально вгляделась в Кривушу и заметила: - Ой, девка, а чего это ты с лица спала? Никак, не только Добрынюшка на тебя глаз положил, а и тебе княжич по нраву пришёлся?
Дед Лапоть при таких словах аж вскочил, про спину больную забыв.
- Ты чего это мелешь, вражья сила?! - закричал на вестницу. - Зачем дочь мою порочишь?! Не ведаешь разве: она - мужняя жена. Вот как огрею хворостиной за такую напраслину, не посмотрю, что ты бабьего племени.
- Вот и я говорю: Кривуша - жена верная, на самого сына княжеского не польстилась, - заюлила Баушка.
- Вот то-то, - грозно произнёс Лапоть, усаживаясь на место. - Ты лучше сказывай, как там зятёк мой поживает?
Вестница охотно принялась рассказывать, заглаживая неосторожно вырвавшиеся слова.
- Мужу твоему, Кривушенька, князь дал в помощь двух дружинников и отправил дичь добывать к Журавлиному болоту. Не ближний свет, да уж больно там охота хороша да птица не пугана, откормленна. На обратном пути, может, крюк сделают, к тебе заглянут. Я после Осинок до стоянки охотничьей добегу, вести обскажу, да от вас поклоны передам. Жди гостей, девонька.