— Нет, — ответила она на вопрос, которого Бейн не услышал. — У меня на то свои причины.
Плечи девушки, казалось, поникли, словно она надеялась на другой ответ.
Бейн все еще оставался в тени, довольный, что наблюдает со стороны и тем, что мог сам выбрать момент, чтобы обнаружить свое присутствие.
Старик уставился на тень на другой стороне кровати.
— Она это сделает, — проговорил он с победоносной ухмылкой, обнажив неприятного вида желтые зубы.
Мэри отпрянула.
— Я вас уже отблагодарила, милорд, мне не нужно ваше одобрение. — Слова девушки прозвучали с вызовом. Смелые слова. Однако голос дрожал.
Бейн решительно подавил приступ жалости. В его душе не было места для сострадания.
Бересфорд разразился хриплым смехом.
— Смелая девица. С характером. Оно и к лучшему, — Он щелкнул пальцами, показав, что девушка свободна.
Мэри встала с колен и обернулась.
Бейн понял, что она его заметила, В широко распахнутых от нерешительности глазах заплясали искорки. Определенно заметила, только не узнала. Их, казалось, связывала невидимая нить. Их взгляды встретились, он почувствовал… нечто. Напряжение в теле, словно предвестник страсти, совершенно неподходящее ощущение для данного времени и места.
Он покачал головой в знак того, чтобы она хранила молчание, девушка, казалось, его поняла, потому что тут же шагнула в сторону миссис Хэмптон, будто и не видела его вовсе. Бейн невольно восхитился ее спокойствием и самообладанием и снова перевел взгляд на человека в постели. Пришло время покончить с фарсом. Бейн едва сдержался, чтобы не расправить плечи и не сделать глубокий вдох. Он не мальчишка, чтобы беспокоиться о том, как его примут. Здесь его место, и не важно, что подумают другие. Бейн в нерешительности сделал первый шаг.
Граф снова вгляделся в темную сторону комнаты.
— Ты говорил, что он придет, — дрожащим голосом произнес он.
К кровати подбежал мужчина с плотно сжатыми губами и ярко блестящей лысиной, беспорядочно шныряя глазами по комнате, не задерживаясь долго на одном месте.
— Он должен был прийти, милорд. Я отдал указания, как вы и приказывали, — прозвучал сухой услужливый голос. Конторский служащий или кто-то в этом роде.
«Адвокат», — решил Бейн.
— Должно быть, он задержался из-за грозы. — Адвокат потер ладони, послышался хруст бумаги. — Возможно, завтра.
— Завтра будет поздно.
Вспышка молнии, прервав его слова, озарила застывшие лица присутствующих.
Наконец Бейн вступил в круг света. Его черная тень поползла над кроватью вверх по стене, словно дурное предзнаменование.
— Я здесь.
За окном прогремел гром, заглушив бормотание старика.
Бейн скривил губы. Уже не имело значения, что хотел сказать граф. Через несколько мгновений аббатство Бересфорд должно перейти человеку, в жилах которого нет ни капли крови Бересфордов.
О, старик пытался сделать из своего презренного внука достойного человека, как только узнал, что тот может претендовать на наследство. Он пытался затолкать двадцатилетнего парня в общепринятые рамки для молодых людей его возраста и положения. Устроить в правильную школу, дать надлежащее образование. Насколько семья его матери могла себе это позволить. Бейн использовал все свои возможности, чтобы забрать то, что по праву принадлежало ему. Матери пришлось бежать из аббатства, поскольку она боялась за его жизнь. Она потеряла состояние в попытке спасти сына. Чувство бессилия, которое довелось ему испытать в тот день, преследует его и поныне. Он боролся. Как умел. А эти люди насмехались над ним. В тот день он поклялся, что никто не сможет снова его заставить чувствовать себя слабым и беспомощным. И никому не удавалось. Особенно лежащему в постели старику.
Он взял все самое лучшее от обоих классов, к которым принадлежали его предки. От шахтеров, с которыми доводилось вместе работать во время летних каникул, — силу, от дворян — титул и власть. Бейн полностью распоряжался своей жизнью.
Никто никогда не будет им манипулировать. Ни брат его матери, ни граф.
Бейн бросил взгляд на собравшихся. Если бы хоть кто-нибудь из них сжалился над его матерью, предложил поддержку, в его сердце нашлось бы немного сострадания. Но этого не произошло. Он обнажил зубы в таком злобном оскале, что даже Рейнджер бы ему позавидовал.
Старый граф устремил на него покрасневшие выцветшие водянистые голубые глаза, всем своим видом выказывая презрение.