— Отсюда? То есть до сих пор они были здесь? Это отсюда они приходили к мотхам на помощь?
— Да.
Сигетнар скрылся в черном проеме. Послышались негромкие голоса.
— Жертвоприношение… — повторила Леферия. — Но… Фелд, как это возможно? Почему Судии исчезли? По-твоему, их здесь удерживали… жертвой? — она попыталась представить, что могло значить подобное открытие, и не смогла. — Жертва для Судий — мучения и ужас какого-то пушечного мяса… проклятие. Проклятие! Если это дойдет до Анаката…
— Не время думать об Анакате! Мотхи держали внутри каких-то людей под триггерами и должны были сразу узнать, когда они отключились! Даже без Судий они скоро будут здесь!
— Каких-то людей, — пробормотала Леферия и метнулась вслед за Сигетнаром.
В нос шибанула невыносимая вонь. По помещению метались темные тени, духота стояла непередаваемая. Смердело мочой и потом, немытым телом, испражнениями… Тифонус, чего и следовало ожидать от камеры пыток! Сигетнар, что-то бормоча сквозь зубы, щелкал зажигалкой, которая все время гасла. Некто, неразличимый в темноте, рассказывал ему срывающимся голосом:
— …и мы даже не успели предупредить центр, не успели схватиться за антитриггеры. Больше ничего не помню. Потом вы… Это длилось тысячелетиями…
Говоривший затих, и послышались всхлипы. Огонек зажигалки наконец полыхнул и загорелся ровным светом. Леферия разглядела мужчин в тряпках, бывших некогда военной формой. Но назвать этих людей солдатами не поворачивался язык. Сломленность. Именно так она выглядела. Так и никак иначе. Даже в темноте, даже если не смотреть в глаза… Мужчины были худыми, а некоторые — откровенно истощенными, как ходячие скелеты. Почти всех била дрожь. И хотя в помещении от вони и спертого воздуха отказывали легкие, а к горлу подступала тошнота, они не торопились выбежать наружу. Точно забитые, загнанные животные, которым уже не приходило в голову бороться. Солдаты… Да, с такими против мотхов не пойдешь даже сейчас, когда у тех нет Судий под рукой. Чем больше Леферия на них смотрела, тем сильнее ей казалось, что милосерднее будет их просто пристрелить.
— И когда вас взяли? — уточнил Сигетнар. Другой пленник подслеповато вгляделся в него при слабом свете огонька.
— Ты к-кто в-вообще? — прозаикался он. — Мотхи, знаешь, любили т-такие шт-тучки, от них… с-стимуляция с-станнеки…
— Дьявол, — сказал Сигетнар буднично, точно не ругался, а называл свое имя. Он дернул себя за фальшивую бороду и отодрал ее. — Это не мотхи. Мы вас выпустим.
Пленник качал головой, как заведенный, и Леферию это не удивляло. Мотховскую станнеку она испытала на своей шкуре всего однажды, и длилось это не дольше волны. За пятьдесят дней она бы лишилась ума. Лежала бы на полу и мычала, и пускала слюни, и не узнала бы даже Ринеона, воскресни тот из мертвых.
— Д… двадцатого савара, — проговорил третий пленник.
— Полсотни дней! — Сигетнар снова выругался. — Ладно… Мы сейчас совсем рядом со Скахсом. Если не будет погони, дойдем до железнодорожных туннелей — сможете? Далековато, но другого пути нет. Там попробуем захватить поезд… Аврат авасс, утопия!
Он развернулся и шагнул на порог.
— Выходите.
— Они не доползут до станции, — негромко сказала Леферия. — Это безнадежно.
— Предлагаешь снова наложить станнеку и бросить все как есть? — зло буркнул Сигетнар. — Да выходите же, ну!
Первый узник на полусогнутых ногах подкрался к двери и боязливо выглянул. Сигетнар прикрыл глаза.
Узник переступил порог… и вдруг выпрямился, глубоко вздохнул, поспешил отбежать от домика в сторону и упал на колени, глотая ночную прохладу. За ним потянулись другие. Вскоре цепочка превратилась в полноводный ручеек. И каждый, оказавшись на улице, хоть немного, но менялся, превращаясь из забитого зверя просто в измученного человека.
— Что ты делаешь? — спросила Леферия. Сигетнар приоткрыл один глаз:
— Пытаюсь наложить на них антипод станнеки. Придать смелости. Не мешай.
Леферия замолчала и лишь бездумно провожала взглядом пленных. Фелд уже заговорил с некоторыми, и ему отвечали, что-то объясняя. А Тифон их знает, может, и доберутся до станции… Теперь их вид стал не таким плачевным. Но неминуемая облава мотхов все равно накрыла бы их станнекой с первого раза.
Одинаковые, обросшие, грязные… Но вдруг в глаза бросилось смутно знакомое лицо.
— Шайд!
Мужчина вздрогнул и всем корпусом обернулся к ней. Не ошиблась! Длинные спутанные волосы и борода не делали его неузнаваемым, потому что Шайд всегда так выглядел, разве что ухоженней. Носил черную шевелюру до пояса и бороду по грудь, напомаживал все это и увешивался металлическими цепями. Его узнавали все, и Леферия верила, что, если бы даже у хадратских боевых магов была обязательная униформа, Шайду бы это не помешало. Таким он был… до того, как Анакат захватил власть и потребовал, чтобы боевые маги Ринеона перед лицом Судий поклялись ему в верности.
Некоторые отказались. С тех пор Леферия не видела Шайда.
— А ты что здесь делаешь? — маг изумленно таращился то на нее, то на Сигетнара, явно понимая, кто это такой.
— Неважно. Или важно… Тифоновы кишки! Если коротко, то Анакат послал меня сюда с заданием, но по ходу дела я выяснила кое-что новое обо всем этом змеином клубке. Ты почему здесь?
— Они меня сюда забросили. И нас всех, кто отказался присягать. Эй, Фодат! — Шайд замахал рукой еще одной сгорбленной фигуре. Сигетнар заглянул в домик и, убедившись, что там никого не осталось, отправился дальше — выковыривать других пленников из их тюрем. Проклятье, так не годится, это же затянется до утра… — Хайеон, Валарат, Залльег и вся эта шайка, которая потом стала Ложей Былого. У них был лаз в какой-то другой мир. Сюда. А, пропасть! Тебя что, тоже сюда засунули?
— Ложа Былого?
Услышанное обрушилось на голову потоком ледяной воды. Леферия стояла, не в силах пошевелиться и ничего не соображая. Что слушать? Чему верить? Нет… С чего начинать? Почему Хайеон и Валарат? Какой ход? Ведь строптивые маги исчезли еще до столкновения миров. Получается, у Ложи Былого уже тогда имелся ход в Геолис и связь с мотхами? Проклятье! Да разверзнутся пучины!..
Впрочем, если бы они разверзлись и поглотили весь Хадрат или породили бы на свет мифического Короля Кракенов, это не поразило бы Леферию так же сильно. Давняя связь Ложи с мотхами была даже не самым шокирующим. Самое-самое оказалось слишком тяжелым, оно, как камень, ухнуло на дно сознания, минуя все слои, и притаилось там, оттесненное на задний план. И теперь Леферия медленно и мучительно его постигала. Тащила камень наверх.
— Ложа Былого привела Анаката к власти? Шайд, ты не повредился умом? После пятидесяти дней пыток я бы не удивилась.
— Пятьдесят?.. Ох, бездонный… то есть, я хочу сказать, я не думал, что прошло столько времени. Оно не чувствовалось… Нет, Леферия, не знаю, что с местными солдатами, — он с некоторым презрением поглядел на шеренгу пленных, выходящих из другого домика, — но я в полном рассудке. Формально за Анакатом стоят Хризолитиды, но они с самого начала были ширмой. Это верхушка айсберга. А сам айсберг — все те слизни из Ложи Былого, которые сидели тихо и не давали никому заподозрить, что они делают… а потом прикинулись противниками Анаката, чтобы заранее отслеживать и обрубать на корню любые заговоры.
Леферия ошалело моргала. Фодат, еще один знакомый маг, подошел и встал рядом. Он услышал как минимум половину объяснений — но не опровергал.
— Но… — начала она. — Погоди. А при чем здесь тогда мотхи?
— Да ни при чем особо. Маги Хризолитидов как-то нашли проход в этот мир. Не знаю как. Хризолитиды решили, что неплохо бы прибрать его к рукам, разобрались в местной политике и решили начать с мотхов и Таондара. Дальше, за Таондаром, северные страны, у них нейтралитет и мало населения, богатств тоже не ахти. Да и не богатства их интересовали, а таондарские и мотховские ментальные техники… Да ты, наверное, это уже знаешь. Ты же как-то нашла их ход.
— Шайд, — вздохнула Леферия, — посмотри туда.
Маг послушно повернул голову и уставился на приплюснутый полумесяц Хадрата.