Выбрать главу

Но, как только он совсем поправился, он снова лег в постель..

Но уже с ней…

По утверждению нескольких историков, Маргарита не осталась безразличной к этой новой привязанности Беарнца. Согласно Мезере, она наказывала «дамам из своей свиты завлекать всех мужчин из окружения, ее мужа в сети и сделала так, чтобы он сам клюнул на прелести прекрасной Фоссез, которая всего-навсего прекрасно усвоила уроки своей хозяйки».

Зная, что ее муж — натура непостоянная, порхающая, она подумала, что при этой малышке, «целиком зависящей от нее», риск получить от мужа развод заметно для нее уменьшается. Ей также казалось, что она сможет использовать эту новую связь короля для оправдания собственного беспутства в глазах окружающих…

К тому моменту, о котором идет речь, она была любовницей молодого и красивого виконта де Тюренна, герцога Бульонского, преданнейшего друга Генриха Наваррского. После того как она пошутила над ним, сказав, что «находит его фигуру не очень пропорциональной, особенно в одном месте, и сравнив ее с облаками, у которых нет ничего, кроме внешних очертаний», у нее появилась возможность убедиться, что внешность молодого человека не обманчива, и тогда она сделала его своим любовником. Но, хотя природа на него не поскупилась, оказалось, что красавец-гугенот не отличался изысканными манерами. Однажды вечером, сообщает Тальман де Рео, «будучи совершенно пьян, он облевал Маргарите всю грудь, пытаясь повалить ее на кровать». У Маргариты, которая тратила долгие часы на уход за своим телом, умащивая его всевозможными маслами, эта выходка вызвала крайнее отвращение. И все-таки она простила своего поклонника, «не желая лишиться возможности пользоваться тем лучшим, что она в нем обнаружила».

Вместе с пылким виконтом она устраивала бесконечные балы и маскарады, во время которых хорошим тоном считалось вести себя безобразно. Разумеется, Марго хватало такта не требовать у мужа денег на оплату всех этих увеселений, где она ему же наставляла рога. Нет, за деньгами она обращалась к добряку Пибраку, все еще влюбленному в нее и потому постепенно разорявшемуся без малейшей надежды на взаимность.

Но известно, что иногда и овцы взбрыкивают. В одно прекрасное утро, оскорбленный тем, что Маргарита и Тюренн постоянно подсмеиваются над ним, Пибрак покинул Нерак, возвратился в Лувр и в подробностях рассказал Генриху III о том, что происходит при дворе короля Наваррского.

Король пришел в ярость, обозвал сестру потаскухой и тут же послал Беарнцу письмо, в котором сообщал ему о беспутстве Маргариты.

Наваррец, которому впору было замаливать собственные грехи, сделал вид, что ничему из написанного не верит, однако не отказал себе в удовольствии показать письмо французского короля Тюренну и Маргарите. Маргарита, возмущенная очередной низостью брата, решила отомстить ему и с этой целью побудить мужа объявить королю войну. Предлог для войны был очень незамысловатый: города Ажан и Кагор, преподнесенные ей мужем в качестве приданого, были незаконно присвоены Генрихом III.. Надо было только слегка раззадорить Наваррца…

И Марго, ловкая штучка, преуспела в этом. Она призвала к себе юную Фоссез:

— К нам сюда приходит из Лувра много писем, в которых полно издевательских высказываний в адрес королевского двора в Нераке. Я хочу, чтобы вы показали их королю, моему мужу, сильно при этом возмущаясь и стараясь вызвать возмущение короля. Обычно он склонен по любому поводу посмеяться, теперь желательно, чтобы он рассердился.

Франсуаза взяла несколько писем, показала их своему любовнику, но не решилась ломать комедию, согласно инструкциям Маргариты. Вечером она явилась к ней в слезах и призналась, что оробела.

Марго простила ее, поскольку Франсуаза была еще совсем юной, и вместо нее дала то же поручение особе более развращенной и ловкой, по имени Ксент, бывшей у нее в услужении в качестве горничной. Сначала она заставила ее стать любовницей Наваррца. После этого дала ей те же поручения, что и Франсуазе.

Ксент тут же добилась нужного результата: Наваррец разорвал показанные ему письма в клочья и страшно разозлился на Генриха III..

И вот тогда юная Фоссез, преодолев свою застенчивость, вступила в игру.

— Вы должны отомстить за подобные оскорбления, объявив войну королю Франции и отняв у него города Кагор и Ажан, — сказала она.

Спустя несколько дней Наваррец уже готовился к войне, которую Агриппа д`Обннье с полным основанием назвал «войной Влюбленных». Впрочем, вот что по этому поводу говорит сам автор «Всемирной истории»:

«Мы коснулись, — пишет он, — ненависти, которую питала королева Наваррская к королю, своему брату. Она сделала все, чтобы любой ценой навязать ему войну. Эта искусная дама воспользовалась влюбленностью своего мужа к прекрасной Фоссез, чтобы внедрить в его сознание именно те решения, которые нужны были ей. Эта девочка, по молодости лет, была сначала робкой и боязливой и не могла выполнить того, что ей было поручено хозяйкой. Тогда в помощь ей королева пригласила свою горничную по имени Ксент, с которой король сблизился. Горничная, более смелая и решительная, без всякого стеснения сообщала королю все новости, которые королева Наваррская получала из Франции или сочиняла, будь то слова презрения, произнесенные французским королем у себя в кабинете, или насмешливые замечания, сказанные на его счет Монсеньером братом короля или герцогом де Гизом в разговорах с дамой де Сов. Она сумела привлечь к задуманному ею делу любовниц всех тех, кто мог так или иначе повлиять на короля. Ей и самой удалось использовать для этого виконта Тюренна, сильно влюбившегося в нее…»

По истечении нескольких недель Марго уже не было нужды давать наказы своим помощницам, потому что письма, приходившие из Парижа, содержали столько издевок, оскорблений и просто площадных выражений в адрес Наваррского двора, что дамы Нерака почувствовали себя смертельно оскорбленными. Все они жаловались на это своим любовникам и теперь уже по собственной инициативе стали побуждать их отомстить королю Франции.

В начале 1580 года, доведенный до белого каления красоткой Фоссез и сеньорами протестантами, Наваррец, наконец, созрел для войны.

«Мы видели, — пишет Дре дю Радье, — как начиналась эта война, во главе которой, вне всякого сомнения, была юная Фоссез».

К военным действиям приступили немедленно. Сражались яростно по всей Гиени, и Наваррцу удалось взять Кагор.

В отместку за это солдаты маршала Бирона забросали пушечными ядрами многие города гугенотов, так что в них начались пожары. Находясь в Нераке, Маргарита чувствовала себя в полной безопасности, потому что ей удалось вытянуть из Генриха III согласие на то, чтобы этот город «считался нейтральным» при условии, что самого Наваррца там не будет.

«Но, — сообщает в своих „Мемуарах“ Маргарита, — это условие нисколько не помещало королю, моему мужу, часто приезжать в Нерак, где мы тогда находились, Мадам его сестра и я, поскольку он по своей природе любил нравиться дамам, хотя и был в то время сильно влюблен в Фоссез…» [10]. Именно по этой причине он явился однажды в Нерак вместе со своим войском и пробыл там три дня, настолько ему не хотелось расставаться с приятным обществом и отказаться от сладостного времяпрепровождения…»

А маршал Бирон только и ждал этого случая. Он тут же примчался со своей армией и «дал семь, не то восемь пушечных залпов по городу, из коих один угодил прямо в королевский замок».

Так что именно любовь была причиной разрушения Нерака…

В ноябре герцог Анжуйский предпринял несколько попыток договориться о мире, в результате которых во Флексе был подписан мирный договор (26 ноября 1580 года).

вернуться

10

Сюлли. Мемуары: «Он вернулся в Нерак, который для гугенотов был тем же, что для других Париж, потому что в нем было множество красивых дам, а также потому, что там находились королева Наваррская и Мадам сестра короля».