— Раз уж вы здесь, господин посол, — сказал он, — мы устроим несколько веселых праздников…
С приездом посла много веселились, танцевали, шутили, и 31 октября крайне шокированный Энтон написал королеве Англии: «Мадам, король выбрал этот город, потому что сильно влюблен в дочь губернатора, которая имеет над ним сильную власть, а я служу лишь предлогом для его пребывания здесь».
Наконец, к середине ноября Генрих IV согласился отказаться от этой райской жизни и выступить в путь. 3 декабря он и его армия подошли к Руану. Однако опоздание, с которым была предпринята эта военная экспедиция, оказалось на пользу руанцам, и осада города закончилась полным провалом, ответственность за который перед историей несет красавица Габриэль.
КОРОЛЬ ОБНАРУЖИВАЕТ БЕЛЬГАРДА ПОД КРОВАТЬЮ ГАБРИЭЛЬ
Супружескую пару можно считать благополучной, если у нее под кроватью ничего не валяется.
В августе 1592 года Генриха IV ждал неприятный сюрприз. Он узнал, что Габриэль, все капризы которой он безропотно исполнял, втайне по-прежнему позволяла герцогу Роже де Бельгарду «посещать свой лабиринт», как тогда принято было говорить.
После того как король отправился в армию, красавица без малейших угрызений совести вернулась в постель этого пылкого и умного молодого человека, за которого она все еще надеялась выйти замуж и вместе с ним предавалась изнурительным играм, шум от которых, надо полагать, было интересно послушать.
Король был расстроен. Полностью утратив интерес к военной ситуации, он в течение нескольких дней размышлял о том, как бы убрать Бельгарда окончательно и при этом бесшумно.
Перебрав в уме несколько достаточно сложных способов, он в конце концов решил, что проще всего будет выдать Габриэль замуж за какого-нибудь покладистого человека, и вспомнил об одном таком претенденте, одобренном Антуаном д`Эстре, тщедушном и комичном Никола д`Амервале, монсеньоре де Лианкуре, который соединял в себе все необходимые качества: был беден, простоват, обременен двумя маленькими дочерьми от первого брака.
Вспомнив о нем, Генрих тайно вызвал к себе Антуана д`Эстре и попросил его срочно выдать Габриэль замуж за монсеньера де Лианкура.
Губернатор Нуайона был крайне удивлен. Он подумал, что Генрих и его дочь поссорились, и ему стало страшно, что он может лишиться тех привилегий, которыми был обязан королевскому увлечению. Желая выиграть время, он заметил, что свадьба — дело дорогое, а у него нет столько средств.
— Я об этом подумал, — сказал король.
И он приказал выдать ему пятьдесят тысяч золотых экю [45].
Габриэль пришла в неистовство, узнав, что ее отдают в жены такому нелепому типу.
Она заявила о своем несогласии и письменно обратилась к королю с просьбой о помощи. Генрих IV в ласковом тоне объяснил ей, что она не должна ничего бояться, потому что он явится в церковь, чтобы помешать брачной церемонии. Успокоенная, Габриэль сделала вид, что соглашается на предложенного ей мужа.
В действительности же 8 июня, в день свадьбы, король не появился, и несчастная невеста, прождавшая его появления до последней минуты, не сопротивляясь, дала подвести себя к алтарю. Так как она оказалась в состоянии полной подавленности, вся церемония была скомкана, а свадебный обед прошел в мрачной обстановке.
Но и тогда красавица все еще верила, что король появится раньше ее тетки, м-м Сурди, которая должна была повести ее в комнату для новобрачных. В десять часов вечера она была вынуждена признать очевидное: король покинул ее. «И тогда, — пишет Соваль, — ново брачная, чувствуя приближение роковой минуты, когда ее отдадут в руки чудовища, предназначенного ей в мужья, а ее поклонник и не думает появиться и защитить от нависшей опасности, сначала разразилась долгой бранью по его адресу и поклялась отомстить за то, что он так обошелся с нею, а потом приготовилась защищаться, насколько хватит сил. Зная, что ждать помощи неоткуда и рассчитывать надо только на себя, она оказала такое сопротивление всем притязаниям мужа, что тот в течение всей ночи не решился лечь в постель».
Этот брак начался не особенно хорошо для несчастного Никола де Лианкура. Его продолжение оказалось еще хуже.
Вечером следующего дня он бросился к ногам Габриэль и плача стал умолять ее лечь с ним в постель.
Разжалобившись, красавица в конце концов согласилась. И тут произошло то, что бывает довольно часто и чему г-н Кинси счел возможным посвятить большую главу в своем «Отчете»: оказавшись рядом с обнаженной девятнадцатилетней красавицей, он пришел в сильнейшее волнение, которое лишило его всяких сил.
Смутившись, он встал и подошел к раскрытому окну в надежде, что свежий ночной воздух благотворно подействует на его интимные побуждения. Через несколько мгновений ему стало зябко, и он чихнул. К сожалению, никакого другого эффекта ночной бриз не произвел.
Бедняга понимал, что должен как можно скорее себя реабилитировать. Увы! То же фиаско он потерпел на следующий день и во все последующие дни.
Неспособный укрепить свой талант, он наконец смирился, тогда как Габриэль, страшно обрадованная, благодарила небо, избавившее ее от тяжкой повинности.
Через несколько дней после этого фиктивного брака Габриэль д`Эстре узнала новость, которая ее очень опечалила и позволила ей надолго уединиться в своих покоях под предлогом глубокой скорби.
Дело в том, что ее мать, Франсуаза д`Эстре, и ее молодой любовник, маркиз д`Аллегр, губернатор города Иссуара, были убиты. Убийство было совершено при странных обстоятельствах. Дюжина мужчин с двумя мясниками во главе совершили нападение на губернатора и его любовницу, которых все в городе осуждали за чрезмерную роскошь. Высадив входную дверь, они устремились к несчастным и убили их, нанеся множество ножевых ран. Этого им показалось мало, и убийцы для собственной забавы протащили трупы по улице, выставив обнаженные тела на обозрение прохожим. Вот тогда все увидели, что элегантная Франсуаза д`Эстре заплетала себе коротенькие косички, «украшенные ленточками», в совершенно неожиданном месте [46]…
«Это говорит о том, — пишет историк тех лет, — что она была кокеткой и следила за собой с тем, чтобы в любой момент быть готовой нравиться, даже в случае появления неожиданного гостя…»
Да, они все там, в семействе Габриэли, были людьми утонченной породы…
В течение двух месяцев несчастный Лианкур даже не пытался возобновить свои жалкие попытки, и молодые супруги жили мирно, внешне демонстрируя видимость супружеского благополучия. Приезд короля должен был нарушить этот покой. В конце августа Генрих IV действительно появился и поселился поблизости от замка д`Амерваля, твердо решив вернуть Габриэль в свою постель. Но она не простила суверену того, что он допустил ее замужество, и дала ему понять, что больше не собирается быть его фавориткой.
Однако у Беарнца был свой, секретный способ задабривать людей: он продиктовал указы, по которым Антуан д`Эстре становился губернатором Иль-де-Франса, а Габриэль получала большие земельные владения.
Вот текст одного из этих указов, внушенных желанием:
«Мы, Генрих, милостью Божией король Франции и Наварры, настоящим сообщаем, что желаем признать нашим другом и верным рыцарем обоих орденов [47], командира полсотенной королевской роты, монсеньера д`Эстре, и назначаем его нашим главным наместником в Иль-де-Франс за большие и высокочтимые заслуги, которые оказал нашим предшественникам и Нам в различных обстоятельствах, а также, желая по тем же причинам отблагодарить нашу дорогую и горячо любимую Габриэль д`Эстре, его дочь, жалуем и отдаем во владение вышепоименованной даме наши земли и сеньорию в Асси, а также замок Сен-Ламбер с окружающими лесами, угодьями, лугами и пр., ему принадлежащими».
45
Большинство историков полагают, что Антуан д`Эстре устроил этот брак вопреки воле короля. Выдача Генрихом IV указанной суммы свидетельствует об обратном. Сумма была передана по акту, которые хранится в По, в архивах королевства Наварра. Текст документа не оставляет сомнений: в нем сказано, что сумма 50000 золотых экю должна быть передана Габриэль, «принимая по внимание услуги, которые монсеньер д`Эстре оказывал и оказывает ежедневно Его Величеству, а также чтобы помочь пристроить вышепоименованную девицу — его дочь так, как он сам того желает, а лучше всего выдать ее замуж за монсеньера де Лианкура».
46
См. г-на де Сенфуа: «С некоторых пор у женщин высшего света появилась новая мода: они вплетали узенькие разноцветные ленточки не только в волосы на голове…» (Исторические очерки о Париже).