Генрих III возвратился к себе с твердым намерением уничтожить этого Бюсси, узнавшего с его сестрой наслаждения, от которых у него сохранилось лишь ностальгическое воспоминание…
Спустя два дня, в полночь, по приказу короля на Бюсси напали двенадцать всадников. Случилось это на набережной около Лувра. Любовнику Маргариты удалось соскользнуть со своего коня и под покровом ночи добежать до двери какого-то дома, где он и притаился. По странной случайности дверь оказалась слегка приоткрытой. Бюсси толкнул ее, вошел в дом и пробыл там до рассвета. Утром он явился ко двору и поприветствовал короля, не скрывая иронической усмешки, после чего счел благоразумным «сменить климат». Бюсси покинул Париж 22 мая 1575 года в сопровождении ста семидесяти всадников, гордо несших на своих шляпах цвета королевы Маргариты 1.
В июле 1579 года Бюсси д`Амбуаз стал любовником прекрасной Франсуазы де Маридор, жены графа де Монсоро, обер-егермейстера из Анжу. Столь же фатоватый, сколь и популярный, Бюсси написал своему другу Кутенану письмо, в котором сообщал, что «ему удалось сначала обложить животное, принадлежащее обер-егермейстеру, а затем и поймать его в сети». Далее в письме следовали подробности по поводу тонкостей искусства, знатоком которых оказалась красавица, некогда активная участница Летучего эскадрона. Позабавившись сам, Кутенан показал письмо брату короля, который сохранил его и в удобный момент передал королю. Генрих III сразу понял, что у него наконец появилась возможность отомстить де Бюсси. Он пригласил к себе Монсоро, бывшего в то время в Париже, и дал ему прочесть письмо. Граф вернулся к себе в Кутансьер (потому что драма Монсоро разворачивалась вовсе не в Монсоро, как об этом писал Александр Дюма) и начал с того, что нещадно поколотил неверную. Затем, угрожая ей пистолетом, он вынудил жену назначить де Бюсси свидание на следующую ночь. Бывший любовник Марго явился в указанное время в замок. Казалось, все вокруг спали. Он постучал. Какая-то женщина открыла дверь и провела его на второй этаж, где располагалась комната Франсуазы. В тот самый момент, когда он собирался войти к своей любовнице, ему послышался легкий шум. Обернувшись, де Бюсси оказался лицом к лицу с пятнадцатью неизвестными, которые, обнажив шпаги и кинжалы, тут же устремились к нему. Завязалось страшное сражение. Мужественно отражая удары, Бюсси хотел выпрыгнуть в окно и уже разбежался, чтобы броситься в пустоту, когда сзади его настиг удар шпаги. Кувыркаясь в воздухе, он упал на решетчатые ворота замка, где на следующий день и был обнаружен его труп.
После этого события граф и графиня Монсоро помирились, жили счастливо и народили очаровательных детей.
КРОВОСМЕСИТЕЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ КОРОЛЕВЫ МАРГО
Инцест упрочивает семейные связи, но вредит процветанию великого братства людей.
В то время, как Маргарита, одержимая каким-то поистине безграничным любовным голодом, затаскивала к себе в постель одного за другим гвардейцев, охранявших Лувр, в надежде подыскать себе девятого постоянного любовника, Генрих Наваррский утешался тем, что забавлялся с дамой из окружения королевы-матери, грациозной м-м де Сов [8].
Она обладала «высоко стоящей белоснежной грудью, щедро заполнявшей трепещущую ладонь дворянина, вытянутые бедра и волнующие ягодицы». Именно с ней проводил Беарнец дивные ночи, которые так много значат даже в жизни короля; и он без конца поздравлял себя с тем, что попал в семейку, где верность не признавалась за добродетель, и потому он мог, не особенно рискуя, обманывать жену.
И все же подобная простота нравов его немного удивляла, потому что сам он по причине протестантского воспитания, данного ему Жанной д`Альбре, не привык к такой свободе.
Да и знай он всю правду, вряд ли он смог бы удивиться еще больше.
В сущности, если он и стал любовником м-м де Сов, то только потому, что этого хотела его теща.
Речь идет о тайном, неясном замысле Екатерины Медичи, затеянном в политических целях.
Чтобы лучше понять суть происходивших событий, следует вспомнить, что король Наваррский был одним из руководителей заговора, имевшего целью отстранить от власти Генриха III и посадить на его место герцога Алансонского. Когда заговор был раскрыт, Екатерина отказалась от мысли засадить в тюрьму обоих принцев, справедливо полагая, что это вызовет бурные волнения в королевстве; однако она превратила Наваррца и герцога Алансонского в пленников Лувра. Им было запрещено покидать дворец в одиночку, без сопровождения, а множество тайных агентов записывали буквально каждое сказанное ими слово.
Но, несмотря на постоянный надзор, Екатерина Медичи продолжала жить в постоянном страхе. Она все время страшилась, как бы оба кузена не ускользнули от надзора, не связались снова с протестантами и не затеяли новый заговор.
И не потому ли, зная склонность своего зятя к хорошеньким женщинам, она решила, если можно так выразиться, поручить его заботам м-м де Сов, лишь бы удержать его при дворе. Молодая женщина, наделенная весьма подходящим темпераментом, согласилась взять на себя роль, предложенную ей королевой-матерью, и Наваррец, сам того не сознавая, теперь уже стал ее пленником.
Оставался герцог Алансонский. Какую женщину предложить ему, с тем чтобы он оставался в Лувре? Екатерина посоветовалась с Генрихом III. Король, славившийся еще более макиавеллическим нравом, чем его мамочка, решил использовать для этого все ту же м-м де Сов, которая должна была таким образом одновременно и удерживать обоих, и сделать их соперниками [9].
Таким образом, м-м де Сов стала любовницей герцога Алансонского.
Ловкая комедиантка, она сумела в точности выполнить то, чего от нее ждали Екатерина и Генрих III. Отдаваясь поочередно то одному, то другому кузену и при этом убедив каждого в своей горячей любви, она тем не менее совершила несколько промахов, благодаря которым оба поняли, что обмануты. Послушаем, что говорит об этом Дре дю Радье:
«Поскольку любовь короля Наваррского и герцога Алансонского к м-м де Сов возрастала с каждым днем, очень скоро они от скрытых взаимных обид перешли к откровенной ревности, из-за которой перестали считаться даже с соображениями личного самолюбия, политической необходимости и долга, прежде удерживавших их от необдуманных поступков. Одного взгляда, простого внимания, малейшего знака благосклонности, проявленного м-м де Сов к королю Наваррскому, было достаточно, чтобы привести в негодование герцога Алансонского и настроить против соперника. Точно такой же была реакция короля Наваррского на его кузена герцога». Взаимная ревность стала началом постепенно разраставшейся вражды этих двух мужчин, о чем Беарнец сам однажды поведал мемуаристу Сюлли: «Наши первые трения начались тогда, когда мы оба оказались пленниками королевского двора. Не имея возможности часто покидать дворец, мы развлекались тем, что выпускали полетать в моей комнате перепелов, ухаживали за дамами и иногда даже за одной и той же, как, например, м-м де Сов, которая мне выказывала свое расположение, а его отталкивала и при мне обращалась с ним пренебрежительно, и это приводило его в бешенство»
Может быть, м-м де Сов в глубине души отдавала предпочтение Генриху Наваррскому? Это более чем вероятно: ведь он был довольно привлекательным молодым человеком, к тому же умным, веселым, темпераментным, тогда как герцог Алансонский являлся полной его противоположностью: угрюмый, желчный, некрасивый. И потому она с легкостью выполнила свою миссию в отношении Гасконца, который очень быстро воспылал к ней страстью, отчего Екатерина Медичи с удовлетворением потирала руки. Королева Марго в своих «Мемуарах» пишет: «Со мной он почти не разговаривал. Он возвращался от нее очень поздно, а чтобы помешать ему меня видеть, она требовала его присутствия при вставании королевы, куда ей самой надлежало являться, а уж днем он и вовсе не отходил от нее».
8
Она была внучкой суперинтенданта по финансам. Жака деСанблансе, повешенного Франциском 1, ради удовлетворения мстительности Луизы Савойской
9
См. Сюлли. «Эти любовницы на двоих, которых натаскивала и инструктировала сама королева-мать, всеми способами вызывая ревность, стремились из друзей сделать соперников» (Мемуары).