О.М. спросила, был ли у Л.М. В. Карпов?
— Да, был, сидел часа полтора, принес «Полководца», просил прочесть хотя бы начало, чтобы иметь представление. Я почитал, но представления не получил. Генерала я этого не знаю...
— А книга пользуется большим успехом, — заметил я.
— Успех есть, а литературы нет...
О.М. заинтересовалась, читал ли он ругательную статью о Бондареве?
— Читал, но не согласен. Не понял, зачем это напечатано. Видимо, какая-то политическая возня. Ведь он очень талантлив и написал хороший роман. Правдивый. Но кому-то не нравится, что писатель говорит о тяжкой жизни и невозможности спокойно работать тем, кто талантлив. Честен и предан русскому искусству.
— Может быть, принесет пользу автору. Ведь вас тоже били всю жизнь, — сказал я.
— Нас всех бивали понемногу чем попадя и как больней.
Заговорили о художниках. О Корине.
— Не нравятся мне его геометрические углы. С их помощью человека не создать.
— Да, мне его Горький не нравится.
— Ну, Горький был действительно угловатый. Костистый. Тут еще куда ни шло. А вот в «Руси уходящей...» Там у него юродивый — идиот идиотом. А ведь юродивый всегда знал нечто, чего не знали другие. Впрочем, в 1926 году я побывал в монастыре (работал над «Сотью»). Умирал там один старец из мужиков, святой. Ожидали от него пророческих слов. А он: «Огня бойтесь!», «Баб бежите!», «Кобыл берегите». Остался мужик — мужичьем.
28 августа 1985 г.
Весь вечер просидел у Л.М. Он угнетен всем: и поведением Рейгана, и собственной забытостью, тем, что сорок лет работает над романом, выключился из его атмосферы и не знает, что с ним делать, и тем, что год его работы над новой редакцией Дымкова В. Карпов оценил в 470 рублей, да еще в благодарность попросил почитать свой роман.
Я стал уговаривать дать в печать еще один фрагмент, например, начало романа.
— Ни за что! — возопил он. — Не знаю, как теперь с ним быть вообще, какие редакции предпочесть.
— Давайте все! — сказал я.
— А что? Если как прием: глава в первой редакции, во второй, в третьей. Да, надо печатать разные варианты одной и той же главы не как результат забывчивости автора, а как прием. Я думал над этим. Сейчас Ольга Яковлевна (мой редактор) читает рукопись. Я отдал ей все варианты. Посмотрим, что она скажет. Вы правы, роман надо печатать.
— Говорят, что Чаковский дает советы Горбачеву в области литературы... Я волнуюсь, что же тогда будет с литературой?
Тут же рассказал, как в 1925 году был в Коктебеле с Михаилом Булгаковым.
— Вы правы, он не был франтом. Правда, бабочка, белая сорочка, хороший костюм...
— А «Мастера и Маргариту» вы так и не прочитали, а там, как у вас, дьявол.
— Да потому и не прочитал, что у меня тоже дьявол. Я знаю шаржирования, заостренности у Булгакова, его взгляд на дьявола... У меня же совсем другое... И я не хотел ни спора, ни подтверждений, не хотел хоть в чем-либо быть связанным. А что касается обстановки, то в Коктебеле был еще писатель, не то Кузенин, не то Горбачев... Мы решили по вечерам собираться и обсуждать наши литературные дела. Собрались на следующий день. Он предложил прежде чем говорить о литературе, выяснить наши политические убеждения... На этом наши встречи закончились.
Присутствует ли в моем новом романе сатана? Он чувствуется. Дымков однажды ощутил его присутствие рядом и — побледнел, внутренне задрожал: все-таки сатана обладает этим царством, а Дымков — командировке, да и по чину не крупен. Я расшиваю гипотезы по религиозной канве, ибо это даст возможность подчеркнуть их глобальность и историческую протяженность. Говорите, так поступил Булгаков в «Мастере и Маргарите»?
Рассказал, что недавно демонстрировали по телевизору фильм, был снят в 1971 году, хотели вырезать часть моих «Размышлений у старого камня», я воспротивился. «Размышления о камне» были написаны для «Правды», набраны, лежали два месяца, Замятин испугался, не напечатал...
6 ноября 1985 г.
Поздравил Л.М. с праздником.
— Спасибо. Как съездили? Как относятся к нам?
Я ездил в ФРГ на симпозиум. Сказал, что популярность Чехова колоссальна. Сам насчитал десять изданий к юбилею на немецком языке.
Спросил, не надумал ли он напечатать роман.
— Он будет напечатан в 2052 или 2054 году.
— Но вы же подумывали...