— О, да ты и газету нашу читаешь! — обратил на нее внимание Пученков. — Правильно, Кузнецов, делаешь.
— А как же! Должен знать, когда всех партизан побьете, таким путем. А тут, — Егорыч ловко оторвал от газеты клинышек для цигарки, — каждый день об этом пишут. Каждый день партизан окружают да уничтожают. Поди, нет уж ни одного, таким путем.
— В лесах попрятались. Но скоро веем капут!
— Вашими бы устами да мед пить! — подобострастно заметил Егорыч. — Сила-то вон у вас какая.
— Еще больше будет.
«Подкрепления, значит, ожидаете, — сообразил Кузнецов. — Сообщим Алексееву и об этом…»
Окружили гитлеровцы бывший поселок лесопункта, минометы и пулеметы наготове поставили. Порыскали, но ничего подозрительного не нашли. Отпустили Кузнецова домой, предупредили:
— Возвращайся к себе. На обратном пути заедем. Курей приготовь.
— Нету в Замошье курей, всех давно съели. Но что-нибудь найдем. Кипяточку согреем…
Отряд двинулся дальше. Когда гитлеровцы скрылись за поворотом, Егорыч прикрепил одну из листовок на здание бывшей поселковой школы. И в сердцах подхлестнул гнедого…
Рассказал Егорыч и о других «подвигах» карателей: в Грихневе убили ни в чем не повинного парня; спалили хутор Хутишкино — близко к лесу стоял; в деревне Окороки схватили трех подпольщиков. Повезли в комендатуру. Не всех довезли — одному удалось развязать руки, и он незаметно вывалился из дровней. Остальных расстреляли после пыток.
Сведения, которые сообщил Александр Егорович Кузнецов, были очень ценными. Стало известно, где находится ближайший отсюда Поддорский отряд, в каких местах орудуют карательные батальоны Финдайзена и Рисса, куда протянули свои зловещие щупальца агенты абвера — службы немецкой военной разведки и контрразведки, — засланные из «Марса», как была закодирована гитлеровцами Абверкоманда-104, располагавшаяся в Пскове. Ухо действительно надо было держать востро!
Кузнецов проводил партизан до Бортниковского леса — района базирования поддорцев и, распрощавшись, снова ушел в свою трудную и опасную жизнь, за которой черной тенью следовала смерть: один неверный шаг — и гестапо — тайная государственная полиция — не поскупится ни на что…
На своем необычном посту он находился до тех пор, пока не получил разрешения подпольного райкома партии уйти в лес. Тогда-то, сбрив осточертевшую и служившую маскировкой бороду, стал Александр Егорович Кузнецов в отряде «Народный мститель» политруком роты, позднее — комиссаром другого партизанского отряда. А вскоре заместитель Асмолова старший батальонный комиссар Тужиков вручил Кузнецову боевой орден Красного Знамени.
В одном из дальних лесных урочищ познакомились партизаны-новички с партизанами-ветеранами. Из поддорцев было создано в начале войны два сильных партизанских отряда. Одним из них командовал партизан времен гражданской войны, заведующий Ленинградским областным топливным отделом Петр Николаевич Невский, другим — председатель Поддорского райисполкома Константин Петрович Мирошниченко. Комиссаром в отряде Невского был второй секретарь райкома партии Иван Александрович Ступаков, у Мирошниченко — первый секретарь райкома Григорий Павлович Ермаков.
Дважды поддорцы громили фашистский гарнизон в поселке Поддорье, взорвали большой мост на дороге Старая Русса — Холм, в деревне Погорелушка напали ночью на вражеский конвой и освободили более трехсот пленных красноармейцев.
Работала в лесу и подпольная типография. Партизаны выпускали районную газету «Большевистское знамя» и множество листовок, которые переправлялись в десятки населенных пунктов. Слово большевистской правды вдохновляло народ, поднимало на борьбу с оккупантами, вселяло уверенность в победе.
Обо всем этом узнали комиссар Большаков, командир пестовцев Павлов, разведчики Никитина, когда оказались в землянке разведчиков Поддорского отряда, где густо пахло свежей хвоей, было тепло, уютно. На «чугунке» тихо урчал горбоносый железный чайник. Вместо стола у маленького оконца под бревенчатым накатом стоял большой артиллерийский ящик из-под снарядов.
Но главное, что отличало этот немудреный партизанский быт, было в другом: в землянке висел небольшой портрет Владимира Ильича Ленина в аккуратной деревянной некрашеной рамке: Ильич в своем кремлевском кабинете читал «Правду». И, если можно было назвать ребят «пятерки» гостями, то им, гостям, показалось от этого еще уютнее, еще теплее в бесхитростном лесном партизанском доме.