Но вот стали взрываться в пути отремонтированные дновским депо паровозы. На базаре чья-то рука разбросала антифашистские листовки. На окраине города вспыхнула нефтебаза. Взлетел в воздух эшелон с боеприпасами… И вот наконец печатный «Дновец».
Дальше терпеть подобное генерал не мог. Через адъютанта отдал приказ командирам недавно сформированного в Скуграх специального карательного подразделения Шивеку и Риссу — прочесать городские окраины, близлежащие леса и деревни, уничтожить партизан и их подпольную типографию!
Сам фон Шпекк решил вечером наведаться к приятелю — шефу гестапо, пригласившему генерала отведать бутылочку бургундского. Адъютанту фон Шпекк приказал не беспокоить его до возвращения домой.
Шпекк предвкушал удовольствие от вкусного ужина — он знал оберштурмбаннфюрера как мюнхенского гурмана. На столе у него не переводились голландские креветки, норвежская лососина, польская ветчина, даже греческие маслины и, конечно же, черная русская икра. Быть может, опять наведается из Дедовичей косоглазый старик Эмиль Грюнвальд и будет красочно хвастать, как он, нынешний дедовичский бургомистр, будто бы четверть века подряд занимался в Ленинграде шпионажем, а теперь ежедневно кого-нибудь вешает… И хоть не очень уважал генерал бургомистра соседнего уезда, все же слушать его басни было любопытно — уж очень он забавно живописал свои похождения при Советах.
В приподнятом настроении Шпекк, выхоленный, чисто выбритый, в мундире при всех регалиях, вышел из кабинета, насвистывая мотив бесшабашной песни эсэсовцев:
У ворот особняка урчал мотор шикарного «оппеля».
Генерал повернулся, чтобы закрыть входную дверь, и побагровел.
«Бандиту и вору фон Шпекку, лично», — прочел он крупные слова на аккуратно прикрепленной к двери партизанской листовке. Генерал тотчас забыл и о визите к оберштурмбаннфюреру, и о черной русской икре. Он вызвал Ризо и Шуммера. В выражениях генерал не стеснялся.
— Кретины и свиньи! На фронт отправлю! — грозил он.
А те стояли перед генералом навытяжку, не смея проронить ни слова. Только часто-часто моргали, когда Шпекк потрясал перед их физиономиями партизанской листовкой.
Газетенку Шуммера в Дно прикрыли, редакцию ее перевели во Псков, под крылышко более солидного немецкого начальства. А самого Шуммера после нахлобучки в гестапо послали на Восточный фронт.
Оберштурмбаннфюрер так и заявил:
— Не сумел побить большевистскую газету — отправляйся бить большевиков на передовую. Прояви себя там.
С той поры в районе выходила только советская газета «Дновец».
Тираж партизанского «Дновца» вскоре достиг уже тысячи экземпляров. Весной сорок второго года Шматов получил письмо, подписанное тридцатью семью жителями района.
«Нет того дня, — сообщали крестьяне, — чтобы мы не собирались читать советские газеты и листовки. Как хорошо, что мы получаем теперь свою газету «Дновец». Газеты родной страны раскрывают нам глаза, придают сил и бодрости. Немецкая брехаловка (как мы ее называем), выходящая в Дно, заполняется сплошным враньем. Мы не хотим не только читать, но и смотреть на эти паршивые немецкие листки. Бешеные немецкие собаки думают поколебать нас своей слюнявой агитацией. Не выйдет! Воли русского человека не сломить никому.
Шлите нам, братцы, больше газет. Ждем регулярно газету «Дновец», которую полтора десятка лет мы создавали своими руками.
Народный привет всем партизанам!»
В этих безыскусных крестьянских словах заключалась непреоборимая воля, вера в свою несломленную свободу. Понимая чувства советских людей, их жажду в правдивом большевистском слове, партизаны довели тираж «Дновца» до десяти тысяч экземпляров.
Пламенное слово подпольной партийной и партизанской прессы воодушевляло и мобилизовывало людей, звало, подымало их на борьбу с врагом, удесятеряло силы, укрепляло веру. А это было не менее важно, чем одержанная партизанами победа в открытом бою с карателями.
Бросок во тьму
В январе сорок второго года командир 2-го гвардейского стрелкового корпуса Герой Советского Союза генерал Лизюков ввел в бой 8-ю гвардейскую Панфиловскую дивизию, отличившуюся в сражениях под Москвой, чтобы еще активнее развивать наступление в направлении на город Холм. Гитлеровцы уже оставили населенные пункты Сычево, Михалкино, Костюково…
В тылу противника все активнее действовали партизаны. Росли их отряды, мастерство, накапливался боевой опыт. Это позволяло им решать сложные тактические задачи. Учитывая это, полковой комиссар Асмолов предложил начальнику штаба Северо-Западного фронта генералу Ватутину: