В неравной схватке с только что прибывшими сюда со стороны Должина гитлеровцами все семь разведчиков погибли.
К Заречью, где разыгралась трагедия, подошли бойцы отряда.
Фашисты снова открыли огонь. Пришлось с ходу разворачиваться цепью, рассредоточиться и занять оборону — наступать в этих условиях было безрассудно, отходить — слишком рискованно: враги прицельным огнем сверху могли перестрелять всех.
Шесть часов длился бой у Заречья. С наступлением темноты Храмов рассчитывал увести свой отряд от деревни. Партизаны часто меняли свои позиции, не давали возможности гитлеровцам пристреляться.
Пулеметчик из отделения Александра Петрова и автоматчики повели огонь по колокольне — вражеский пулемет ненадолго замолчал. Это позволило партизанам снова переменить позиции.
Стемнело. Отряд двинулся на соединение со своими. Боль утраты жгла сердца партизан. В зареченском бою погибли политрук роты заместитель парторга отряда инструктор Бологовского райкома партии Белогорлов, командир роты Кирбасов, командир взвода Заложкин, командир отделения Латышев, боец Мухин. Ранен был командир отряда Ефрем Васильевич Храмов.
— Что-то с Заречьем не все ясно, — сказал начальник особого отдела бригады Виктор Иванович Власов, обращаясь к оперативным работникам в отрядах Веселову, Игнатьеву, Малину. — Немедленно запросите тетю Таню и Фрола-длинного, передайте, что дело очень срочное, чтобы ответы они не задерживали.
Через несколько дней разведчик Николай Семенов принес от Татьяны Михайловны Гавриловой записку.
Подпольщица сообщала: «У нас недавно объявился некий Вася-инвалид. Говорит, что пробирается к линии фронта, сбежав из немецкого лазарета. Там якобы лежал по ранению. Показывал красноармейскую книжку. На фотографии — он. Однако моя старшая дочь видела его когда-то у волчанского старосты. Когда он уехал, в нашей деревне не заметили. Думаю, не инвалид…»
У работников особого отдела и у разведчиков уже был на примете один подозрительный человек Вилли Степиц. Предстояло выяснить: кто он? Почему так хорошо владеет русским языком? Он немного хромал. Не одно ли это лицо Вася и Вилли?
Вскоре стало известно, что трагедии в Заречье могло не случиться, не сделай своего черного дела агент немецкой тайной полевой полиции, значившийся в ГФП под именем Вилли Степица. Это он, покинув незаметно Крутец, привел отряд гитлеровцев в Заречье для расправы над появившимися в районе партизанами, ареста «ненадежных» жителей двух соседних деревень, для мобилизации мужчин на охрану мостов и дорог. На этот отряд и наскочила неожиданно малочисленная группа Рыбакова.
Начальник штаба бригады Фатеев и начальник особого отдела Власов вызвали командира отряда «Храбрый» Павлова.
— Александр Андреевич, снаряди-ка людей к этому «инвалиду». Только предупреди, чтобы действовали осторожно — поблизости рота Миллера.
— Брать его или оставить под наблюдением?
— Бери. Дело ясное, — ответил Власов.
…По дороге на Заречье рысцой трусила лошадка. День стоял безоблачный, легкий ветерок приятно охлаждал лица сидевших на подводе. Двое из них — в форме офицеров СС, со сдвоенными серебряными молниями в правой петлице мундира, двое — с белыми нарукавными повязками полицаев, пятый — в деревенской обувке и латаном кожухе — возница. Из-под ковровой накидки выглядывал вороненый ствол немецкого ручного пулемета «ZB-30». У мостка через ручей бег замедлили: увидели мужика — он неторопливо подтесывал покосившуюся доску.
Увидел эсэсовцев, вытянулся, снял картуз, посторонился.
— Проезжайте с богом, господа хорошие! — и почему-то лукаво подмигнул вознице.
«Значит, в селе спокойно», — подумал один из офицеров, тот, что постарше.
У дома с резными наличниками и крашеными ставнями остановились. Полицейские поднялись на крыльцо, офицеры продолжали свою тихую беседу.
— Кто такие? — спросил резкий мужской голос после стука в дверь.
— Из Дно. С приказом от военного коменданта.
Дверь открылась.
Полицейские вошли в дом.
— Нам нужно хозяйку этого дома.
— Она в поле.
— Господин оберштурмфюрер, — вышел на крыльцо полицейский, — хозяйки нет. Может, зайдете отдохнуть?
— А это кто? — спросил оберштурмфюрер.
— Говорит, документ имеет. — Полицейский повернулся к «инвалиду»: — Предъяви господину офицеру.
— Теперь все ясно, — произнес «эсэсовец», посмотрев бумагу. — Читай, Коля, приговор.