— Живой?
— Живой, дядя Саша! Вроде бы ничем не задетый… — ответил Вася.
Его била нервная дрожь, губы сводила судорога.
Петров снял с убитого немецкого офицера полушубок, закутал мальчика с головой и отправил в штаб отряда к Капустину.
Отряд «Храбрый» в это время находился в засаде — в деревне Бельково.
Увидев Васятку, Николай Павлович Капустин обнял его и сказал, чтобы он шел пока отдыхать. Поговорить с мальчиком командир отряда решил потом. Но разговору этому не суждено было состояться…
Близился рассвет. Караульное отделение Александра Викторовича Михайлова готовилось к смене постов. Ребята мечтали о кружке горячего чая: пронизывающий ночной ветер порядком их просквозил.
Неожиданно на другом конце Белькова загремели выстрелы: сюда подошла из Заречья новая группа карателей. Минометы и станковые пулеметы били не смолкая. Казалось, загорелись и небо и земля; и не было ни клочка земли, куда бы не впивался вражеский осколок, где бы не свистели пули… Вся деревня Бельково полыхала огромным костром. Горели даже срубы колодцев…
Горит подожженная гитлеровцами деревня Бельково.
Капустин понимал, что держаться в пылающей деревне невозможно. Да и каратели берут ее в кольцо. Надо спасать отряд.
— Николай Григорьевич, — приказал Капустин командиру взвода Еремееву, — выводи отряд в лес. Я буду прикрывать сам.
— Зачем сам? Оставим отделение Михайлова, которое в карауле.
— Сам буду. Выполняй приказ! Догоню вас.
Капустин был молод и смел. Любил товарищей крепкой мужской любовью. В смертельно опасную минуту он подумал: «На кого ни глянь — все земляки. Всех жалко…» — и решил принять основной удар на себя.
— Я тоже с тобой, Коля! — сказал комиссар отряда Александр Григорьевич Семенов. — Еремеев один доведет.
Капустин и Семенов остались прикрывать отход партизан…
Бойцы отделения Михайлова, так и не дождавшись смены, отправились в деревню. На околице, за большим камнем, они обнаружили лежавшего навзничь командира. Нижней части его лица не было — вражеский осколок оторвал челюсть.
— Эх, Коля, Коля! — выдохнул Михайлов. Для него Капустин тоже был не только командиром, но и добрым старым знакомым.
В десяти метрах боец Лаврентий Джура увидел распластанное тело комиссара Семенова: и он до последнего своего вздоха не выпустил из рук автомата.
— Неужели все наши погибли? — оторопели друзья.
Они не знали, что командир и комиссар пожертвовали жизнями ради спасения отряда. Вокруг их тел Михайлов насчитал несколько десятков фашистских трупов.
— Соорудить носилки! — приказал командир отделения. — Погибших возьмем с собой.
Пробираясь лесной дорогой, партизаны наткнулись на тело Ремезова, молодого горняка из Боровичей. Когда его тронули, он застонал.
— Что с тобой?
А. В. Михайлов, командир отделения отряда «Храбрый».
— Две пули — в обе ноги… Не доползти… Пристрелите, ребятки… Чего обузой быть?..
— Прекрати хныкать! — резко оборвал Михайлов. — Тоже мне, смешить народ собрался. Лаврентий, — это уже Джуре, — подними и неси. Будем подменять друг друга.
Джура взвалил Ремезова на спину. Его раненые ноги иногда цеплялись за корни деревьев, но он не стонал. От него и узнали об отходе отряда на Крутец, о ранении нескольких партизан, оставленных Еремеевым в густом потайном ельнике, куда позднее вернутся за ними их товарищи с лошадьми.
Встретились со своими к полудню. Отправили раненых в лесной госпиталь. По установленному ритуалу похоронили погибших, поклялись отомстить за них. Над свежими могильными холмами прогремел троекратный салют.
Каратели понесли большие потери. Видимо, это и заставило их прекратить дальнейшее продвижение от Белькова. А может быть, зная, что поблизости, в Рае, их поджидает Грозный, не решились еще раз испытать силу ударов его отряда. Так или иначе, гитлеровцы направились в сторону своего крупного гарнизона. За ними — Иван Иванович Грозный. И тогда поредевший в бою отряд «Храбрый» занял деревню Рай. Еремеев, последним видевший командира и комиссара перед их гибелью, выехал в штаб бригады на доклад о проведенном бое.
Он застал в штабе Шурыгина, Тимохина, Фатеева, Большакова, Власова, — командование бригады безотлагательно решало организационный вопрос: кто заменит погибших командира и комиссара «Храброго».
Долго обсуждали предлагаемые кандидатуры, и это не было простой формальностью. Дело в том, что борьба в тылу врага требовала иного подхода к кадрам, нежели, скажем, служба в Красной Армии. Специфические условия этой борьбы выдвигали на первый план не воинское звание, не специальное образование или соответствующий стаж работы, а прежде всего личные качества человека, организаторские способности, его авторитет среди коллектива, готовность к самопожертвованию, умение вести за собой людей, ориентироваться в обстановке постоянного вражеского окружения… Как известно, специального партизанского устава не существовало, и любое решение регламентировалось необходимостью как можно активнее и лучше бить врага на захваченной им же территории. Эта специфика и была тем главным фактором, от которого зависела судьба каждого, его место в строю, его рост, его будущее…