В группе Ефимова все были не новички, хотя по возрасту совсем молодые: Вася Яковенко, Вася Иванов и Катя Докучаева. Пятого — семнадцатилетнего сына колхозника Исаева, уроженца Болотовского района, — взяли с собой по рекомендации комиссара бригады Тимохина.
И не без оснований. Саша до этого поддерживал связь между партизанами и подпольными организациями города Дно и поселка Волот. Юноша прекрасно знал лесные и болотные тропы от Дно до Старой Руссы и не раз водил этими тропами диверсионные группы отряда «Дружный». Проводником шел и сейчас. Вел группу в район станции Морино.
Нелегким был путь. Вещевые мешки с взрывчаткой давили на плечи. Приходилось делать частые остановки. Передохнут партизаны, поправят сбившиеся портянки и дальше в путь.
Стараясь хотя бы немного отвлечься, Катя вспоминала прошлое. Каким чистым, безоблачно мирным представлялось оно теперь! И как обидно, что порой не ценилось оно тогда, до войны, в то время, которое казалось сейчас, в тылу врага, таким призрачно далеким.
…Вот он, до каждой мелочи знакомый Братский проезд в Пестове. Бревенчатый одноэтажный домик с тремя окнами на песчаную немощеную улицу. В заборе калитка. Рядом — высокая ветвистая береза. Перед домом небольшой палисадник. Там ходит отец, что-то прихорашивает, убирает. На аккуратных чистеньких грядках топорщится зеленый лук. Цветет в огороде картофель. У поленницы мелко наколотых на зиму дров греется на солнце лохматый Дружок.
А как хорошо на речке — раздолье, веселый гомон купающихся. С лодки удят рыбу бронзовые от загара мальчишки. Вот из-за поворота показалась моторная лодка — рыболовы бросили удочки; загоравшие на песке вскочили, и все, точно по команде, кинулись в воду: каждому охота покачаться на волнах…
— Скоро будет деревня, — сказал Саша Исаев. — В ней — надежные люди. Зайдем обогреться, обсушиться. Узнаем у Петровны новости, — предложил он командиру.
Настатья Петровна встретила ребят очень приветливо.
— Устали небось? Отдохните. Потчевать особо нечем, но все же кое-что найду.
Е. И. Докучаева, сандружинница отряда «Храбрый».
Достала чугунок с картошкой, соленые огурцы, каравай овсяного хлеба, лук.
— Как поживаете тут, тетя Настя? — спросил Саша, отрезая краюху.
— Пока бог милует. Спокойно. Немцев давно не было. Правда, мостищенский комендант свирепствует. В общем, та еще птица! В деревне Боковень расстрелял родителей красноармейца-фронтовика. Стрелял в женщину, ранил ее — зачем на речку с ведрами пошла, а не к колодцу. Мальчонку пулеметной очередью прикончил — зачем в поле уходил.
— А с агентурой его как? — присоединился к разговору Ефимов.
— Подозрительные появились. Но на лбу-то не написано. Приходится выжидать, присматриваться. Будет что нового — сообщу через «почтовый ящик».
Поблагодарив хозяйку, партизаны двинулись дальше. Глубокой ночью они подошли к полотну железной дороги. Залегли, замаскировались. Кругом было тихо. Ярко мерцали на темном небе светлячки-звезды. По команде Ефимова приступили к разведке. Выбрали удобное место — начинался уклон: значит, скорость поезда здесь будет увеличиваться. Жилья, кроме сторожевой будки, еле заметной в отдалении, у переезда, не видно. До станции Морино, где вражеский гарнизон, два километра. Можно приступить к операции. Ефимов распределил обязанности.
— Катя и Саша! Вы вправо и влево — наблюдать внимательно. Чуть что — к нам. Оба Василия и я — закладываем взрывчатку.
Яковенко быстро и ловко орудовал ломиком и саперной лопаткой, рыл под рельсом ямку. Иванов собирал в мешок грунт. Командир готовил мину медленно, спокойно, не волнуясь, на ощупь. Торопиться в этом деле нельзя: чуть ошибся — и конец. Ведь каждому известно, что подрывник, работающий со взрывчаткой, ошибается только один раз в жизни.
Когда заряд был уложен и замаскирован, группа отошла к опушке леса. Перекурить бы теперь после перенесенного перенапряжения, но нельзя. Надо терпеть. А тут еще и ночная прохлада стала давать себя знать. Полтора часа, пока не послышался шум приближающегося поезда, показались вечностью.
Вражеский эшелон шел в сторону фронта. Временами то вспыхивал, то опять гас его единственный глаз — прожектор. Искры из трубы подскакивали вверх, потом их уносил встречный ветер.
В ночной мгле можно было различить товарные вагоны, несколько пассажирских, в которых вырисовывались квадратики освещенных окон, накрытые брезентом платформы. А что это перед паровозом? Пригляделись — две платформы с песком.