Ливень шел не переставая. Снова и снова вспыхивала молния. И тут во время очередной вспышки мне показалось, что рядом с нами появился кто-то еще. Я бросилась к нему, чтобы попросить вызвать врачей, но незнакомец уже растворился в ночи. Темноту разрезал свет фар и осветил дом и длинные струи ливня. Через минуту рядом с нами остановилась «скорая помощь», а затем и милицейская машина.
Велимира Аркадьевича положили на носилки и увезли в больницу. Тетя Люся и Катерина поехали с ним. Меня усадили в другую машину. Я вся дрожала, но не столько от холода и мокрой одежды, сколько от пережитого.
Мы подъехали к дому тети Клавы. Как я и предполагала, она не спала. Только стояла не у окна, а под зонтиком у ворот. Мы вошли в дом. Я быстро переоделась и, чтобы согреться и хоть немного успокоиться, стала пить чай. Сотрудники милиции тем временем переговаривались с хозяйкой дома.
Только спустя какое-то время я смогла давать показания. И хотя к горлу то и дело подкатывался комок и я еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться, старалась отвечать четко и ясно. Ведь мне очень хотелось помочь следствию.
Наконец допрос был окончен, я отметила под протоколом, что с моих слов записано верно, и расписалась. А когда милицейская машина отъехала, я бросилась на кровать и разрыдалась. Слезы текли сильнее, чем ливень на улице. Тетя Клава гладила меня по голове, что-то шептала и тоже всхлипывала.
Глава 15
БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ. СТРАШНОЕ ПОДОЗРЕНИЕ
Рассказывает Женя Бутина
Спустя полчаса мы немного пришли в себя и легли спать. Я долго не могла уснуть. В памяти снова и снова всплывали жуткие картины прошедшего вечера. Потом я погрузилась в сон: мне привиделось, будто я тону в болоте. От ужаса я вздрогнула.
Ливень не прекращался. Его капли стучали по окну, и казалось, будто кто-то колотил кулаками по стеклу. Еще… еще… еще… громче. Я снова открыла глаза и увидела в темноте силуэт толстого человека. Он медленно приближался ко мне. Кто это? В его фигуре было что-то знакомое. Вот он наткнулся на стул, другой… Неужели дядя Иннокентий? Точно, он! Но странно: лицо добряка было перекошено злобой. Он продолжал красться ко мне, вытянув руки и растопырив пальцы. В его облике появилось что-то жуткое. Он наткнулся еще на один стул, стул с грохотом упал, и на него, потеряв равновесие, повалился дядя Иннокентий. Потом поднялся и опять шагнул ко мне. От этого стало жутко. Я попыталась закричать и… не смогла.
— Страшно? — зловещим шепотом спросил дядя Иннокентий. — То-то же. Я ведь говорил, что Мохнатый — это я, а вы не верили. Никто не верил! Ну теперь-то все поверите! Ха-ха-ха! Куда вы денетесь?
Он снова захохотал во все горло.
Я набрала как можно больше воздуха и закричала.
— Женя, Женя, что случилось? — Тетя Клава стояла рядом и трясла меня за плечи.
— А? Что? Дядя Иннокентий…
— Да какая я тебе — дядя Иннокентий? Я — его мама. Что случилось?
Тут только я пришла в себя.
— Кошмар приснился.
Тетя Клава села рядом, погладила меня по голове:
— Приснится, поди, после вчерашнего-то. Да что ж это такое: людям жизни нет. Охо-хо! Выходит, права тетка Марфа, когда говорит, что конец света наступает. Видать, впрямь наступит скоро. Ну а ты ложись, однако, поспи. Только три часа ночи. Спать еще и спать.
Я улеглась, но заснула не сразу. В памяти всплыл давнишний разговор папы с дядей Иннокентием и страшное подозрение зародилось у меня в голове.
— Послушай, Кешка, — сказал как-то папа. — А ты, случайно, не Мохнатый, а? Фамилия-то у тебя — Мохнорылов. И в детстве-то мы все тебя как звали? Мохнатиком!
Теперь, глубокой ночью, мне вспомнилось, что при последнем слове дядя Иннокентий как-то смутился и, чтобы поскорее закончить, видимо, неприятный для него разговор, сказал:
— Ясно дело: я — Мохнатый и есть. Только номер один.
— Подожди, — остановил дядю Иннокентия папа. — Что значит номер один? Так это что же, Мохнатых два, что ли?
— А кто его знает, — как мне показалось, уклончиво ответил дядя Иннокентий, — сколько их? Может, два, может, три, может, четыре. Но то, что я Мохнатый номер один, — это точно.
Тогда, как и папа, я не очень-то большое значение придала этому разговору. Но теперь, после кошмарного сновидения, то и дело в памяти всплывали странные, непонятные слова дяди Иннокентия.
«А может, и правда, дядя Иннокентий — Мохнатый? — думала я. — И фамилия его соответствует, и сам-то он родом из Ильинска. Если это действительно так, то понятно, как ему удалось протянуть свои щупальца сюда. Здесь остались его знакомые, и через них он руководит своими черными делами».