— Да, поди, за восемьдесят будет. Ну и вот. Он увидел меня — и ко мне. Трясет за грудки и спрашивает, ты ли это, Пролетарий, или мне только кажется?
— О господи, Венька, ну ты можешь говорить коротко и ясно? Суть самую, в двух словах. Понятно и так, что это был ты.
— Не перебивай. Я и так все коротко и понятно толкую. Так вот. Он и говорит, как хорошо, что ты живой, а я думал, что тебя давно уже похоронили.
Пролетарий Иванович многозначительно посмотрел на Авангарда Семеновича.
— Ну!
— Что — ну?
— Ну — похоронили, и дальше!
— А дальше вот что… — Пролетарий Иванович встал, придвинул стул к Авангарду Семеновичу, сел почти вплотную к нему и зашептал: — А дальше то, что он сказал мне, якобы в комнатке, где архив, ну то бишь там, где я работаю, находится тайник, оставленный самим Бутиным.
— Да ты что! — Авангард Семенович вскочил. — Болтаешь, Венька!
— Вот те крест! И будто в этом тайнике… Да подойди ты ко мне поближе, что ты маячишь туда-сюда, как блудливая корова. Сядь! Еще услышит кто-нибудь!
— Так никого же нет!
— Ну и что? Всякое бывает.
— Да не могу я сидеть на месте, когда такое…
— Ну, тогда я дальше ничего не скажу, — оскорбленно поджал губы Пролетарий Иванович.
— Ладно, давай, — Авангард Семенович снова уселся на стул.
— Так вот… Там всякие документы, например, о том, кто есть потомки Бутиных…
— Да ты что!
— Да не вопи ты. Дай договорить!
Авангард Семенович затаил дыхание.
— И еще там план подземных коммуникаций Бутинского дворца.
Авангард Семенович снова вскочил со стула, но под взглядом друга тут же сел обратно.
— Он еще много чего рассказал, но я забыл, — продолжал Пролетарий Иванович.
— Балбес!
— Будешь обзываться, больше ничего не расскажу.
— Ладно, молчу. Рассказывай.
— Все.
— Что — все?
— Ну все. Что знал — рассказал.
— Так чего же мы сидим-то? — снова вскочил Авангард Семенович. — Побежали тайник искать!
— Вот и я о том же. Торопиться надо. Не сегодня завтра умрем — так ничего и не найдем.
— Да хватит тебе о смерти! — оборвал его Авангард Семенович. — А вот интересно, что же этот Смирнов раньше сам-то не изучил этот тайник и не раскрыл подземные коммуникации?
Пролетарий Иванович изумленно посмотрел на него:
— Так ведь время-то какое было, Вань. Разве не помнишь? Потому-то один человек посоветовал замуровать все это подальше. Потом Смирнов уехал с детьми на Байкал, ну а я — на его место.
— А чего ж он тогда тебе не рассказал?
— Так ведь это ж было двадцать пять лет тому назад. Думал, что сам приедет да тайник раскопает. А теперь, говорит, стар стал, не нужно ничего, да и не доедет уже.
— Подожди, — удивился Авангард Семенович, — так если он такой дряхлый, то чего на Байкал поперся?
— Дети повезли. Чтоб хоть немного воздухом подышал. Может, протянет подольше.
Пролетарий Иванович замолчал. Молчал и Авангард Семенович. Оба вспомнили, как почти шестьдесят лет назад они пытались найти клад, о котором тогда говорил весь Ильинск. И, понятное дело, не нашли.
Глава 39
ОБЪЯСНЕНИЕ
Рассказывает Женя Бутина
Ни разу в жизни я не видела, как захватывают преступников. И вот теперь такая возможность появилась. Конечно, я ни в коем случае не собиралась подводить дядю Сашу и использовать полученную информацию ему во вред.
Я должна была сделать так, чтобы ни одна душа даже не заподозрила, что кто-то ведет наблюдение за проведением операции «Заходи». Однако одной мне было страшновато. Нужен был человек, не болтливый, не шумный, надежный, на которого можно было бы целиком положиться. Конечно, более подходящего для этой цели, чем Бобров, нельзя было и придумать. Но я сразу же вычеркнула его из списка кандидатов. Ведь я таким образом давала ему пищу для очередного сюжета детективчика-ужастика… Впрочем, лично мне до этих ужастиков как до лампочки, пусть себе строчит, если делать нечего. Но я представила, как этот самый детективчик, выпучив глаза, будет слушать Селедкина, и, конечно же, мне не захотелось доставлять ей подобное удовольствие.
Между тем время шло, до начала операции «Заходи» оставалось меньше часа, а я все никак не могла определиться в выборе. Перебрав множество кандидатур, я, в конце концов, все же остановилась на Боброве. «Дело — прежде всего, а на Селедкину мне глубоко плевать», — сказала я себе, подошла к телефону и набрала почти уже забытый номер. Прозвучало три, пять, семь гудков — Бобров не брал трубку. В чем дело? Нет дома?