Упрямство Уолли и бесило, и как-то по-своему радовало. Лион не могла не признать, что ей нравится то, что у нее появился такой хороший друг. Да и не один! Вся эта троица в последнее время неотлучно была при ней и при любой возможности пыталась расшевелить и растормошить Скай. Что этой компании весьма блестяще удавалось. Они развлекались вместе, гуляли, учили уроки, общались между собой, и эта дружба создавала какую-то хрупкую, но отчетливую занавесь счастья, которое Лион не испытывала уже очень давно…
За этими мыслями девочка и не заметила, как окончательно проснулась, встала, застелила кровать, переоделась и вытащила багаж с необходимыми вещами в прихожую. Учебники, тетради с конспектами, различная литература по нужным тематикам, ну и другое по мелочам – вот что она напихала в рюкзак и спортивную сумку. Нацепив свой любимый темно-лиловый бадлон с высоким воротником, черные джинсы и полусапоги, подросток сидела на кухне и пила горячий чай, параллельно с этим слушая радио.
Часы как раз показали десять, когда в дверь позвонили. Скай, отставив кружку, поднялась и прошла в прихожую. Увидев в глазок довольную рожицу Уолли, Лион покачала головой и открыла замок.
- Из тебя счастье прям фонтаном бьет, – язвительно заметила она.
- А откуда ты знаешь? – притворно изумился Мерс.
- Твоя радостная рожа тебя палит, – отозвалась Скай и тут заметила маячившего за спиной одноклассника представительного мужчину в строгом костюме-тройке и с галстуком-бабочкой. – А это еще что за хрен с горы? – выпалила Лион, не успев скорректировать удивление.
- Этот не хрен, а Арчибальд, мой шофер, – вступился за человека Уолли.
- А… – протянула Лион. – Извините.
- Ничего, – улыбнулся в ответ Арчибальд, шагая в квартиру. – Бывало, что говорили и похуже.
- Могу себе представить.
- Так что забирать?
- Ее, – подсказал Уолли. – И чемоданы как приложение.
- Да, сэр.
Лион подождала, пока шофер подхватит ее причиндалы, и, стянув с вешалки, кожанку, надела ее и, выйдя на лестничную площадку, заперла дверь.
*
Погода стояла солнечная и безоблачная, но отчего-то предательски прохладная. Загрузив вещи в машину, Арчибальд сел на место водителя и, заведя мотор, надавил на педаль газа. Уолли вольготно растянулся на заднем сидении, закинув ногу на ногу, Лион же предпочла пристегнуться ремнем безопасности и молча уставилась в окно, мысленно повторяя материалы о пищеварительной системе человеческого организма.
Они ехали недолго, где-то около получаса. Пробок не было, так что на дороге автомобиль практически не останавливался. Когда машина миновала чугунные ворота с семейным гербом Мерсов – львом, символом силы, голубем, знаком мира, и веревкой, завязанной узлом, пояснявшейся как единство, – затормозила, Лион выбралась наружу и стала осматриваться. Перед ней стоял поистине шикарный двухэтажный особняк с большим резным балконом и высокими окнами. Вокруг этого, так скажем, коттеджа повсюду были клумбы из разнообразных цветов, чей аромат приятно раскатывался в воздухе. Позади дома виднелась небольшая рощица, вокруг же раскинулись просторные сады, где на глаза попадались беседки и какие-то статуи, но их было немного.
- Ну, как тебе? – поинтересовался Уолли, подходя к Лион сзади и кивая головой в сторону своего обиталища.
- Хм… Впечатляет, что я еще могу сказать? Живешь на широкую руку, – хмыкнула девочка.
- Да, я это люблю.
- Кто бы сомневался. А где Боб и Марвин?
- Да бродят где-нибудь, черт их знает! Нагуляются - сами появятся. Давай, проходи.
Поднявшись на крыльцо, Уолли услужливо распахнул перед Скай двери, и взору подростка предстала просторная зала, отделанная коричневато-бронзовыми тонами, хорошо сочетавшимися с темно-зеленой плиткой пола, которая при ближайшем рассмотрении превратилась в некое подобие шахматной доски. Освещение было относительно ярким, но не резало зрение, люстры скромные, но со вкусом. Ковер вел к мраморной лестнице, бежавшей на второй этаж, с красивыми рифлеными поручнями. На стенах висели какие-то картины, различные пейзажы и ландшафты. Справа был огромный камин, над ним замер великолепный портрет двух людей: мужчины с серыми добрыми глазами и рыжеволосой женщины.
- Мои родители, – коротко пояснил Уолли.
Весь интерьер был выполнен в мягких плавных тонах, ничего, что выбивалось бы из такой колеи, не было. Одну комнату по своей “внешности” Лион назвала Музыкальной, другую – Кремовой гостиной, были еще разные названия, которые Скай про себя откладывала в памяти, но повсюду чувствовался размах и роскошь. Уолли любил это, но все-таки богатство его определенно не испортило. Скорее уж наоборот, открыло новые возможности и границы и многому научило.
- А это мои личные… Назовем их “покоями”, – и Мерс открыл очередную дверь.
Здесь все было в изумрудно-золотистых тонах, легкие малахитовые занавески на карнизах, беспрепятственно пропускавшие лучи дневного светила. Тяжелых штор не было и в помине. Слева возле окна располагался письменный (рабочий) стол из красного дерева, на котором гордо красовался какой-то (судя по виду) суперпродвинутый компьютер. Рядом валялись непонятные бумаги, папки, файлы, фотографии, чертежи… Бардак полнейший, короче говоря.
Далее стоял большущий книжный шкаф, все полки которого были заставлены различными книгами и томиками. Была там и фантастика, и детективы, и биографии, немало попадалось поэзии и иностранной литературы. Напротив стола был удобный диванчик с замшевой обивкой, цвета охры. Возле него с одной стороны был еще один камин – поменьше, чем внизу, но тоже уютный, – над ним висело зеркало средних размеров в простой рамке, а с другой – синтезатор, на котором валялась раскрытая партитура, и стойка, где “отдыхала” электрогитара.
В дальних концах комнаты виднелись два прохода: один, кажется, вел в гардеробную, второй – в ванную комнату. Как раз в пространстве между этими дверьми примостилась широкая кровать, постельное белье которой было каким-то уж слишком белым. Рядом находилась и тумбочка. И все. Никаких постеров, никаких “мальчишеских” журналов или раскиданных по сторонам трусов или носков. Чистенько, аккуратненько. Приятно.
- А ничего, – Лион посмотрела в сторону музыкальных инструментов. – Играешь?
- Да, временами, чисто чтобы расслабиться, – Уолли кивнул и, подхватив гитару, уселся на первый попавшийся стул и, подергав струны, взял парочку аккордов. Скай же подошла к шкафу и провела пальцем по корешкам, потом вытащила один томик.
- “Эдмунд Спенсер. Amoretti. Сонеты”, – произнеся вслух название, девочка улыбнулась и процитировала по памяти:
- Чертил любимой имя на песке я,
Но волны смыли имя за собой,
Другой рукой писал я вновь, грустнея,
Но боль мою опять унёс прибой.
Она сказала: “Тщетною борьбой
Не обессмертить смертное, тщеславный;
И как мне сгнить положено судьбой,
Так это имя рок сотрёт злонравный”.
“Нет, - я ответил, - ты да будешь славной,
Лишь низменное превратиться в прах,
Мой стих тебя причислит к богоравной,
А имя начертает в Небесах:
Когда весь мир здесь смерти подчинится,
Там наше чувство к жизни возродится [1]”.
- Не думала, что ты этим увлекаешься, – добавила она спустя минуту и убрала книжку на место. – Так, ладно, где мое барахло?
- Какое именно? – не понял Уолли.
- Учебники и тетрадки.
- А! Щас, уно моменто, – Мерс спрыгнул на пол и, унесся куда-то. Вернулся он через пару минут в сопровождении Арчибальда, несшего рюкзак и сумку Лион. – Вот, Царапка, все в целости и сохранности.
- Мисс Скай, куда это положить? – осведомился шофер.