331. …он появлялся в машинном бюро Одукросты, вселяя любовный ужас в молоденьких машинисток; при внезапном появлении колченогого они густо краснели, опуская глаза на клавиатуры своих допотопных «ундервудов» с непомерно широкими каретками.
Может быть, он даже являлся им в грешных снах. — Воспроизводится литературная ситуация из «Зависти» Ю. Олеши: Андрей Бабичев (Нарбут) — машинистки: «Девушек, секретарш и конторщиц его, должно быть, пронизывают любовные токи от одного его взгляда» (Олеша 1956. С. 26). Ср. также в рассказе К. «Бездельник Эдуард», опубликованном при жизни В. Нарбута: «…заведующий „Югростой“, демонический акмеист и гроза машинисток» (БЭ. С. 26).
332. Говорили, что он происходит из мелкопоместных дворян Черниговской губернии, порвал со своим классом и вступил в партию большевиков. Говорили, что его расстреливали, но он по случайности остался жив, выбрался ночью из-под кучи трупов и сумел бежать. Говорили, что в бою ему отрубили кисть руки. Но кто его так покалечил — белые, красные, зеленые, петлюровцы, махновцы или гайдамаки, было покрыто мраком неизвестности. — В. Нарбут происходил из старинного украинского дворянского рода, имевшего литовские корни. В Черниговской губернии поэт родился и провел детство. К большевикам он примкнул после Февральской революции 1917 г., выйдя из партии левых эсеров. Кисти руки Нарбут лишился в 1918 г., в новогоднюю ночь. Сам он следующим образом сообщал об этом в письме к М. А. Зенкевичу: «Ничего особенного со мной не было — кроме того, что я в январе прошлого года вследствие несчастного случая (описывать его крайне тяжело мне) потерял кисть левой руки» (Владимир Нарбут. Стихи и письма / Публ. и коммент. Л. Пустильник // Арион. 1995. № 3. С. 50). См. также сообщение в газете «Глуховский вестник»: «В дер. Хохловка, Глуховской волости, в усадьбе Лесенко было совершено вооруженное нападение неизвестных злоумышленников на братьев Владимира Ивановича и Сергея Ивановича Нарбут <…> Нарбут ранен выстрелом из револьвера. Ему ампутирована рука» (Цит. по: Бялосинская Н., Панченко Н. Косой дождь // Нарбут В. И. Стихотворения. М., 1990. С. 27). Эти же авторы сообщают со ссылкой на семейное предание: «Никто не сомневался, что нападение было политическим, покушались на Нарбута-большевика» (Там же).
333. Во всяком случае, у него был партийный билет и все тогдашние чистки он проходил благополучно. — В. Нарбут официально вступил в РКП в 1919 г. К. - 49 лет спустя: «…в 1958 году вступил в партию, что явилось логическим завершением всей моей духовной жизни» (Катаев В. П. Автобиография // Советские писатели. Автобиографии: в 2-х тт. Т. 1. М., 1959. С. 540).
334. …автор нашумевшей книги стихов «Аллилуйя», которая при старом режиме была сожжена как кощунственная по решению святейшего синода. — Первое издание которой вышло в 1912 г., в Петербурге, второе — в Одессе, в 1922 г. В синодальной типографии был выполнен набор для обложки «Аллилуйя». 1-е изд. этой книги было конфисковано из продажи департаментом полиции постановлением суда за порнографию. Ср. в рассказе К. «Фантомы» о поэме В. Нарбута «Александра Павловна» (1914–1922): «В стихах, которые я прочел, точек было больше, чем слов. И клянусь, я эти точки яростно заполнил» (БЭ. С. 74). Ср. с шутливым инскриптом самого Нарбута на издании «Александры Павловны»: «А это — более древние плоды порнографии и пр. Насладись, приятель Соловьев! 11/22 В. Нарбут» (Частное собрание).
335. Вскоре в местных «Известиях» стали печататься его стихи. Вот, например, как он изображал революционный переворот в нашем городе: «…от птичьего шеврона до лампаса полковника все погрузилось в дым. О, город Ришелье и Де-Рибаса! Забудь себя, умри и стань другим». — Неточно цитируется начало ст-ния В. Нарбута «Годовщина взятия Одессы» (1921).
336. Эта поэтическая инверсия — «птичий шеврон» — привела нас в восхищение. Мы все страдали тогда детской болезнью поэтической левизны. — Сервильная отсылка к заглавию известной работы В. И. Ленина «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме» (1920).
337. Помню еще отличное четверостишие колченогого того периода: «Щедроты сердца не размечены, и хлеб — все те же пять хлебов, Россия Разина и Ленина, Россия огненных столбов». Это и впрямь было прекрасное, хотя и несколько мистическое изображение революции. — Цитируется начало ст-ния В. Нарбута «Россия» (1918). Отчетливо христианская символика нарбутовского образа «пяти хлебов» побудила К. упрекнуть поэта в «несколько мистическом изображении революции».