— Если тебе удастся зацепиться за биржу труда или за самого коменданта, будешь нам полезен. В городе облавы, обыски. Немцы арестовали видных ученых, учителей, не успевших эвакуироваться, упрятали их в тюрьму… Дел по горло. Только рукава засучивай. И нам позарез нужны верные люди, особенно в их аппарате управления… Значит, завтра — в комендатуру? — переспросил Хромов.
— А куда ж денешься без документов?..
— Желаю успеха!
На следующее утро мы с Люсей отправились к военному коменданту Днепропетровска.
Город выглядел уныло и настороженно. Разбомбленные, разрушенные дома. Откуда-то из-за железной ограды тянуло тошнотворным, удушливым запахом дыма и гари.
Отброшенные с проезжей части улицы, злобно щетинясь, то там, то здесь торчат противотанковые «ежи», штабелями громоздятся мешки с песком. Следы недавних боев: разбитая военная техника, воронки от авиабомб… По улице ползут приземистые, как черепахи, танки с черными крестами на броне, тащатся автомашины с двойными прицепами, самоходные орудия. Подвыпившая немецкая солдатня с кузовов грузовиков громко горланит фашистские песни:
Истощенные, в лохмотьях, военнопленные группами под окрики и свистки полицейских расчищают захламленные улицы. Два сильных взрыва со стороны вокзала сотрясают землю. Что это? Дальнобойная советская артиллерия провела через Днепр массированный артналет или, возможно, советская разведгруппа — подрывники, получив приказ, взорвали то, что не успели взорвать отступавшие наши части?..
Выходим на проспект Карла Маркса. Пьяный немецкий патруль почему-то загоняет в дома женщин и детей. Истошные вопли, крики, автоматная дробь. Мостовая окрасилась кровью.
По улице Короленко поднимаемся в гору. Подходим к зданию военной немецкой комендатуры. Входим в вестибюль. Люся, переговорив с дежурным офицером по-немецки, обращается ко мне: «Жди меня здесь!» — и исчезает в канцелярии. По коридору снуют немецкие офицеры и какие-то типы в штатском. Люся вышла из канцелярии:
— Идем! Нет, не сюда. Нам к выходу, на улицу.
— Что узнала?
— Военный комендант этими делами не занимается. Дела бывших советских военнослужащих в ведении инспектора военной полиции — оберштурмбаннфюрера СС Пауля Шильтенбурга. К нему сейчас и пойдем…
В приемной нам навстречу поднялся из-за стола молодой красивый немец в штатской одежде:
— Вы к кому, фрейляйн?
— Нам нужно видеть инспектора Пауля Шильтенбурга.
— Разрешите узнать, по какому вопросу?
— По вопросу оформления на работу моего мужа.
— Этим занимается военная комендатура — 5-й отдел.
— Я там была. У моего мужа еще не оформлены документы. Меня направили сюда.
— Ваша фамилия?
— Цвейс.
— Одну минуточку! — Молодой немец исчез за дверью и вскоре появился снова: — Можете пройти.
Жду ее возвращения.
— Здесь можно курить? — спросил я по-немецки.
— Так вы и есть муж этой миловидной особы? — спросил молодой человек, пренебрежительно оглядев мой костюм и пододвигая мне пепельницу.
— Благодарю!
— Вы немец? У вас хорошее произношение.
— С детства говорю по-немецки.
— Местным жителям, знающим немецкий язык, мы оказываем особое внимание… Между прочим, я слышал, что в России существовало много немецких колоний: на Волге, где-то около Одессы и на Кавказе. Не так ли?
— Еще с незапамятных времен в России жили немцы-колонисты. (Я открываю портсигар с немецкими сигаретами.)
Звонит телефон. Немец поднимает трубку:
— Кроммер у телефона!.. Яволь! — И уже ко мне: — Пройдите!
В кабинете за столом сидит грузный немец с блеклыми холодными глазами. Облокотившись на стол, он манерно держит в пальцах сигару. Люся сидит в кресле с пылающим от волнения лицом и тоже курит.
— Где вы служили советский армия? — процедил фашист на ломаном русском языке.
— Матросом на крейсере «Красный Крым». Нас высадили десантом недалеко от Николаева. Был ранен. Вот добрался до Днепропетровска и встретился с женой, — отвечаю по-русски.
— Когда прибыл город?
— Вчера.
— Erzahl mir keine Witze![8] По-за-вче-ра! — ядовито уточнил он.