— Спасибо. Непременно воспользуюсь вашим приглашением.
Я рассчитался за угощение, мы сели в машину.
Мимо нас прошла женщина в парандже.
— Обратите внимание, — сказал Бредов. — Она скорее всего из деревни. Турки, живущие в деревне, никогда не познакомят жену с посторонним мужчиной. Если вы — гость, он вас сердечно примет, накормит, оставит ночевать, но и уходя, вы его жену в лицо так и не увидите. Своеобразный народ. Свои нравы, свои традиции, свои обряды. Турки — мусульмане и свиного мяса не едят. Существуют охотоведческие союзы, они ведут охоту на кабанов. Кабаны — это бич крестьянина, они все пожирают на полях и огородах и все втаптывают своими острыми копытами в землю. Охотники убивают кабанов, рубят их туши на куски и этим мясом удобряют землю. А в ресторанах турки пьют газированную воду с джином и виски. Десять граммов джина и стакан воды.
Мы ехали по Стамбулу.
Навстречу нам прошли несколько высоких негров в форме американского военно-морского флота.
— А как эти друзья здесь себя чувствуют?
— Прижились, — ответил Бредов. — Знай себе меняют доллары на лиры, шатаются по ночным кабачкам и чувствуют себя прекрасно.
Мы продолжали осматривать город. Турки сидели на корточках около своих домов и довольно равнодушно поглядывали на нас.
— Молчаливый народ, — сказал Бредов. — Много говорить не любят. Греки шумливы, а турки нет. Вот так целый день могут просидеть без дела. Большинство безграмотны, и детей не все в школах учат. А вообще, поверьте мне, я давно здесь живу, турки — народ хороший и относятся к русским с уважением.
Мы по-доброму, сердечно расстались.
На следующий день утром самолет Мержиля взял курс на Ригу.
«Где ты пропадал?»
И вот маленький, восьмиместный, комфортабельный самолет снижается. Я смотрю в иллюминатор на притаившуюся в тумане Ригу. Можно смутно различить развороченные причалы порта, обгорелые здания складов, кое-где остовы разбомбленных домов. Чернеют воронки от бомб.
Танковая дивизия СС «Великая Германия» должна быть где-то здесь, в Прибалтике. А что, если ее нет? Быть может, стоит сразу по прибытии в Ригу явиться в военную комендатуру и заявить, что я отстал в пути… Если Бёрш где-то здесь, поблизости, то дело верное — я снова займу должность «продснабженца» в обозе и обрету столь желанную свободу передвижения… Или начать розыски подпольщиков в городе и в окрестных селах… Нет, это сейчас не оправдано. В штатском, без документов, да еще при оружии, я буду кем-нибудь выдан немцам как «подозрительная личность», и тоща при допросе уже никто не поверит в мою версию «с отставанием». Снова нужна спасительная «ширма» 2-й штабной роты — другого прикрытия для задуманного пока нет.
Стюард, обслуживающий самолет, выслушивает какие-то указания Мержиля. Они говорят по-французски. Он по-деловому серьезен, суховат. Взгляд у него настолько официален, что все мое турне временами кажется какой-то фантасмагорией. Мержиль словно забыл, зачем пригласил меня с собой. И лишь иногда, на мгновение оторвавшись от своих мыслей и забот, он одобрительно кивает мне с какой-то «вчерашней» улыбкой и снова погружается в свои мысли…
Самолет торкнулся в землю и покатился по бетонной дорожке. Вокруг на полях торчат остовы разбитых немецких истребителей. Где-то близко немецкий военный аэродром: со свистом и грохотом в небо поднимаются «мессершмитты».
Мы спустились по трапу. Двое в штатском, ждавшие Мержиля, подхватили его вещи и проводили нас к «мерседесу». Уселись, поехали в гостиницу.
Рига была на военном положении — заклеенные бумажными полосками окна домов, закрытые магазины, опустевшие особняки. Проезжают грузовики с людьми и домашним скарбом под немецким конвоем — этих насильно вывозят из города. По улицам идут войска. Довольно часто попадаются грузовые платформы с искореженной военной техникой…