Неловкая пауза висела недолго. Разговор начал Рябинин. Минут пять он, уставившись большими голубыми глазами на Жигарёва, словесно блуждал по просторам городского округа, рассказывая о сложившемся кризисе. Словарный запас нового мэра был невелик. Речь его была витиеватой и непоследовательной. Не закончив одну мысль, он перескакивал на другую и, наконец, умолк. На помощь ему пришёл Макарчук.
— Ты, Сергей Степанович, наверно, уже догадался, для чего мы тебя сюда пригласили? — холодным тоном спросил он.
— Вероятно, ознакомиться с положением дел на предприятии, — улыбнулся Сергей.
Макарчук с любопытством посмотрел на Жигарёва, потом перевёл вопросительный взгляд на Рябинина. Тот, потупив взор, сказал:
— Видите ли, Сергей Степанович, мы решили поменять весь управленческий аппарат муниципальных служб. При новой власти, так сказать, должна быть новая команда.
— Одним словом, ты должен освободить кресло директора «Энергоуправления», — вставил Макарчук.
— В целях оздоровления экономики предприятия, так сказать, — поддакнул бывший чекист.
Жигарёв вздрогнул, как от внезапной пощёчины.
— С экономикой предприятия у нас всё в порядке. Финансовый результат за прошедший год положительный. С чего вдруг я должен добровольно сложить полномочия? Если есть ко мне обоснованные претензии — увольняйте по соответствующей статье трудового Кодекса.
— Вы же знаете, Сергей Степанович, в данный момент у нас нет к вам претензий, — в круглых глазах Рябинина появился угрожающий блеск.
— Давай не будем выяснять отношений, — нервно проговорил Макарчук. — Пиши заявление на увольнение, и дело с концом. Наша команда не нуждается в упёртых красных директорах, которые не умеют договариваться и прут на амбразуру, изображая из себя героя.
Жигарёв понял, что вопрос с ним уже решён, и поступил так, как поступил бы он, проигрывая бой с душманами: продать свою жизнь как можно дороже. Из любопытства он спросил:
— А если, всё-таки, не напишу? Что тогда?
Макарчук со злой усмешкой процедил:
— Если есть человек — повод для того, чтобы избавиться от него всегда найдётся.
— Надо же, — усмехнулся Жигарёв, — звучит как в годы репрессий.
На лицах обоих представителей власти появилась нескрываемая злость. Сергей, подумав немного, сказал:
— Мне нужно время, чтобы найти новое место работы.
— Сколько? — спросил Макарчук.
— Месяца два, три. Мне остался год до пенсии. В таком возрасте трудно найти достойную работу.
Наступила длительная пауза. Потом Макарчук решительно заявил:
— Напишешь заявление сегодня. У тебя есть два неиспользованных отпуска. Будем считать, что это и есть то время, которое ты попросил.
— Э, не-ет, так не пойдёт, — снова усмехнулся Жигарёв. — Я готов уволиться сегодня, но по соглашению сторон, в котором будет оговорена выплата среднего заработка в течение шести месяцев. Это моё последнее слово.
Два представителя власти вновь переглянулись, потом Макарчук сказал:
— Хорошо, я согласен.
Сергей Жигарёв зашёл в отдел кадров, написал заявление и на следующий день пополнил список безработных.
… Костёр уже догорал. Толстые стволы валежника превратились в обуглившиеся скелеты. Развалившись на отдельные фрагменты, они тихо тлели, будто вздыхали перед уходом в вечность. Потом неожиданно оживали на секунду, наливаясь предсмертным свечением, и тут же чернели вновь. Уже навсегда. Сергей взял в руки черёмуховую палку, пошевелил угли, потом сгрёб их в кучу. Они чуточку подымили и охватились последним нежарким пламенем.
«Вот и я сейчас похож на этот валежник, — с грустью подумал Жигарёв. — Горел, горел, и в одночасье обуглился. Стал ненужным продуктом горения. Золой, которую либо ветер разнесёт во все стороны, либо прибьёт дождём к земле. И останется лишь черное пятно на земле, которое со временем тоже затянется травой».
Он встал, сложил стульчик и направился к палатке. В полутьме нащупал рюкзак, достал из него бутылку водки, отвинтил крышку, сделал несколько больших глотков. Поморщившись, произнёс вслух: