- Какие виды были, а, - мечтательно протянул друг.
- А то, - хмыкнул я, скрывая истинные чувства, что привели к душевному раздраю. Сразу налетели воспоминания о первой встрече.
Тогда ещё девчонка. Только двадцать пять стукнуло, в то время как они уже были на выпускном курсе. Забитая и отчаянная девочка. Своей внешностью приковала сразу всё мужское внимание к себе. Девчонки другие злились, бесились, травили. А она гордо игнорировала всех и упрямо продолжала идти вперёд. Учёба давалась тяжело, особенно бои. Сразу видно было, что росла она отшельницей. На тот момент никто и не догадывался, кем она является. Все думали, что она недоразвитый демон, застрявший в частичном обороте. Ещё одна причина появилась невзлюбить её. Нам троим было совершенно наплевать впрочем. Причём единственным кому до неё не было дела. Нас волновал лишь выпуск и свобода от учёбы. Как-то поздно вечером наша троица решила перед сном внепланово позаниматься. Это было уже непосредственно перед окончанием Академии. Месяца за два. А там вся в слезах и бессильной злобе, даже ярости, отрабатывала удары эта малышка. Невольно улыбнулся, вспомнив с каким отчаянием, она мучила бедный манекен. Получалось надо сказать у неё не ахти. Упорство было и стремление научиться, а вот азы боя она не знала совершенно. Это было видно по тому, как она отводит руку, перед тем как нанести удар, или ногу. Как скручивает корпус и смазано бьёт. Не выдержав, подошёл неслышно к ней сзади. Та вздрогнула и замерла испуганно. Я, так же ни слова не говоря, взял её за руки, своими ногами заставил поставить её, как надо. И вместе с ней, прижавшись ближе, перетёк в правильную стойку, складывая руки в блок, показывая ей удар за ударом, заставляя прочувствовать изменения корпуса при этом. Прозанимались мы с ней два часа. К концу этого времени она уже вполне умело держала тело и направляла удар. Даже приобрела некую чёткость. Как же мы были удивлены тогда, что она так быстро всё запоминала. Схватывала на лету просто. Будто была рождена для боя. Впрочем, когда выяснилось, кто она на самом деле, оказалось, что так оно и есть.
Так мы и тренировались каждый день в последние месяцы. Иногда один из нас только составлял ей компанию, пока остальные с учёбой разбирались. Какой она была милой, но такой дерзкой. Но при этом никогда не грубила просто так и по большей части всегда молчала. С ней было легко. Но стоило мне оказаться с ней наедине, как она тут же закрывалась. Тогда мне казалось, что её просто кто-то обидел и поэтому она боится оставаться наедине с мужчинами. Мог ей влезть в голову, но посчитал не достойным себя такой поступок. Ах, как было бы всё проще не имей я этих принципов. Всех ошибок можно было избежать разом. Хотя с другой стороны возможно, наоборот, хуже сделал бы. А на выпускном балу и вовсе повёл себя по-идиотски. Решили, что девочке надо немного расслабиться, и пригласили с собой. Всё шло хорошо, мы танцевали, смеялись. Казалось, что она оттаяла и уже не так нервничала, оставшись со мной вдвоём. Как-то получилось, что мы пошли прогуляться в парк, подышать ночным воздухом после душной бальной залы. И что на меня нашло только в тот момент? Может выпитое шампанское, тем более что девушка рядом очень красивая. Да, надо признать, хотя бы теперь, самая красивая, что мне доводилось видеть. За ней столько парней бегало, а она от всех шарахалась буквально. А тут она подняла свой взор, и всё. Я не смог отказать себе в этой слабости.
Руки сами собой скользнули ей на талию и притянули к себе ближе. Зрачки Аэллин расширились от удивления, руки в защитном жесте легли мне на грудь, но отстранить меня она не пыталась. Лишь настороженно следила, что я сделаю дальше. А дальше я как с цепи сорвался. Впился в её губы жадным поцелуем, сминая молчаливое сопротивление. Почувствовав неловкий отклик, сменил натиск на нежность. Легко касался губ, обводя контуры языком. И она открылась, позволяя исследовать её рот и пить срывающиеся периодически стоны. Я знал, понял в тот момент, что это был её первый поцелуй, отчего вдруг захотелось оставить на ней метку собственника, заявить права, чтобы никто больше не смел смотреть на неё с вожделением. Испугавшись своих желаний, столь несвойственных мне, я резко от неё отстранился, прервав тем самым наш поцелуй. Её глаза были затуманены и светились вожделением. Припухшие губы манили снова прикоснуться к ним и продолжить начатое. Чёрт, что же я творю-то!?
- Дар?..
- Прости, маленькая. Я не должен был пользоваться твоей наивностью и доверчивостью. Мне нет прощения. Такого больше не повторится.
И ушёл. Слышал, как она молча шла за мной, но не смел обернуться. Чувствовал себя таким дураком. Она же только год, как вступила в силу. Мелкая ещё, а я чуть прямо там, в саду её... Через неделю мы официально покидали общежитие, в котором прожили пять лет, и по этому поводу решили напоследок оторваться по полной. Если бы я только мог знать тогда, к чему всё приведёт это...