Обратно возвращались на круизном суденышке, таком старом, что казалось, оно видело еще времена эпохи королевы Виктории.
От бесконечной дороги они устали, вымотались, да так, что, когда вошли в номер едва ли заметили, что кто-то был в нем и перерыл все верх дном.
А на следующее утро, как déjà vu, возник прежний вопрос:
— Куда едем?
— И куда едем? В музей? — спросила Настя, косясь на водителя, который нетерпеливо то стучал в старенький циферблат часов, то злобно скалясь, стучал по счетчику.
— На базар! — как выкрикнула Аня, — Базар! «Базар — сердце города»? Так вот поехали, дорогая моя, смотреть какое у Каира сердце?!
Если честно — Ане не хотелось по жаре куда-то ехать, и она боялась, что неугомонной Настёне опять взбредет в голову осматривать гробницы, пирамиды, храмовые комплексы. Ей уже мечталось отдохнуть от всего исторического, хотелось просто походить по магазинам, посидеть в уютных чайных, посмотреть на людей и понаблюдать за их жизнью. Потому она опередила Настю в выборе.
— На Базар!
Удивительно, но таксист без долгих объяснений понял, на редкость быстро понял(!), куда нужно везти этих русских и радостно затараторил: «Хаиль-аль-Каир! Базар! Базар!»
И через несколько минут, покружив по шумному и безумно грязному городу, он остановил машину у огромных резных ворот.
— Хаиль-аль-Каир? — в один голос спросили девушки.
Таксист повернулся и утвердительно кивнул, при этом оскалился всеми тридцатью двумя, огромными, как у лошади желтыми зубами.
— Что будем делать? Отпускаем его или пусть нас ждет? — спросила Аня.
— Давай попросим его, — сказала Настя, стараясь не смотреть на водителя, — пойти с нами. В арабской стране, на базаре, без мужчины как-то страшновато, и, как бы нам не потеряться там, жутковато, ты не находишь?
— Тебе страшно?! В твоем любимом Египте страшно?! А как же это «приятное чувство причастности к ним», они ж тебе, как родные! — поразилась Аня. — Ну, ладно! Пусть с нами идет! Ах, мне бы английский еще знать — было бы просто замечательно…
И она принялась на ломанном английском упрашивать водителя пойти с ними на базар. Он вроде как поначалу упрямился, но пять фунтов, предложенные ему Аней, решили вопрос положительно.
Он припарковал машину, и, нехотя, заложив руки за спину, поплелся за ними. Если бы Настя с Аней могли хоть на долю секунды представить, как этому зубастому сопровождающему необходимо было стать их «проводником», как ему необходимо было быть их глазами и ушами, то пришли бы в ужас и бежали бы прочь от него сломя голову. Но они этого не знали, а потому были рады столь экстравагантному экскурсоводу, шли гордые, постоянно оборачивались к нему, спрашивая, что это или то, а он, вроде, как не в силах ответить словами, объяснялся жестами. Девчонки смеялись его находчивости…
На узких улочках базара кипела жизнь многоязычной Африки — арабы, бедуины, воинственные туареги, которые приходят обменять здесь в лавках на еду все, что награбили в пустыне, коптские священники с множеством маленьких крестиков на черных шапочках и, конечно же, толпы праздно разгуливающих туристов. И все это было шумно, красочно, многолико.
Вдоль улиц магазинчики, мастерские, кальянные. Самое интересное для европейцев — это «лавки древностей». Хотя истинных древностей в них нет — всевозможные папирусы, алебастровые вазы, скульптуры, скарабеи — все современные подделки. Но извечный враг Египта — песок, — покрывая толстым слоем все поделки, создаёт как бы иллюзию, что всё от гранитных и гипсовых бюстов и якобы древних папирусов есть не что иное, как подлинные исторические ценности, пролежавшие в гробницах тысячелетия. Талисманы, кольца, серьги, подвесочки из бисера и серебра смотрятся столь натурально, что, кажется, они и в самом деле были когда-то настоящими украшениями древних красавиц.
Подобные «сокровища» умиляют лишь туристов.
Аня с улыбкой наблюдала за Настей. Та, забыв — в лавках просто не может быть никаких настоящих артефактов, — с трепетным восторгом рассматривала каждый папирус, каждого скарабея. Время вчерашнее и сегодняшнее хороводило с ней и увлекало таинством. (Лавки древностей — очень приятное, надо сказать, времяпровождение для любителей истории, для прочих же эти лавки представляют собой просто свалки «исторического мусора»). Аня же скептически посматривала на Настю и удивлялась, как изменилась она — в Египте она стала совершенно другая! Ожила что ли? Лицо у нее как другое… и движения другие…