Он осторожно подошёл, наклонился, всматриваясь в останки несчастной, и после долгого молчания, задумчиво произнёс:
— Я думаю, это не вполне «мумия».
— Что? Что ты сказал? Как так?!
— Её не … — сердце его сжалось, слова комом встали в горле, — её не мумифицировали! Это не настоящая мумия! Ты был прав! Женщина и в самом деле была погребена здесь заживо!
Теперь Хамид замолчал. Чтобы лучше рассмотреть останки несчастной, вытянул шею, но не двинулся с места — боялся подойти ближе. Сергей, наоборот, уже стоял почти рядом с ней, склонился к ней и внимательно рассматривал.
— Удивительно, смотри, разложение не коснулось тела. Скорее всего, она умерла от истощения и обезвоживания, а уж затем ее тело высыхало естественным образом, превращаясь в мумию. Она просто высохла! И щель в стене лишь усиливала это — лучи испепеляющего солнца проникали сюда в самую жаркую часть дня.
— Точно! Жаркий, сухой воздух. Наверное, поэтому она сидит в каменной нише, чтобы хоть немного… — он подбирал правильные слова, — ну, хоть, немного спастись от адского пекла…
— Адского! — повторил вслед за ним Сергей, — да, ты прав!
Его насквозь прожигала волна жалости к несчастной — обдавало таким жаром, словно это он был узником раскалённой пещеры. Сергей так отчетливо представил последние мучительные дни жизни несчастной, что ноги его подкосились, и он опустился на колени подле нее.
Женщина была маленькая, сидела, склонив голову, волосы бесцветными, пыльными прядями падали на лицо, закрывали глаза.
Сергей, неосознанно, протянул руку, нежно убрал прядь безжизненных волос в сторону, и…
…И в ужасе отпрянул: не очень приятное зрелище — заглянуть в лицо смерти.
На него в упор смотрели впалые глазницы. По иссушенным тонким губам как будто промелькнула мимолетная улыбка, Сергей вздрогнул… (В этот момент ему показалось, что по ногам потянуло как холодком). Он всматривался и всматривался в черты древней красавицы (она, вероятно, и в самом деле была очень красивой, даже мумия и та была привлекательна). Иссушенное за тысячелетия лицо красавицы хранило печальное выражение — печаль в каждой складочке, в улыбке, чуть опущенных уголках губ и в чуть заметной морщинке у переносицы. Во всём её облике, наполненном скорбью, присутствовало что-то неуловимое, и в тоже время такое весомое, как тихая, тихая печаль отрешения.
— Да, да, именно отрешение, — прошептал Сергей, засмотревшись на нее. «Она не боролась за жизнь! Она приняла свою участь и смирилась с ней! «Умерла» задолго до самой смерти!
— Она похожа на своего отца! — тихонечко прошептал Хамид. Он все так же боязливо жался за спиной Сергея и всматривался в мумию.
— Откуда ты знаешь? Возможно, она похожа на мать?
Они шептали, словно боялись потревожить её покой (или сон, кто знает, что там, в вечности — сон или покой?). Но в пещере незримо ощущалось ещё чьё-то присутствие…
— В Каирском музее я видел мумию Рамсеса второго. Они очень похожи — одно лицо! — наклоняясь вперёд и пытаясь как можно лучше рассмотреть пленницу пещеры, прошептал Хамид. — За исключением носа, у отца-то он больше, а вот горбинка у нее все же характерная — отцовская!
Сергей тоже еще ближе придвинулся к ней.
— Смотри, что это? Рисунок на руке!
— Рисунок? Где?
— Вон, чуть выше запястья.
— О, да — это татуировка! Какой красивый рисунок! — присвистнул Хамид. — В древнем Египте на татуировку могли претендовать только ИЗБРАННЫЕ!
— Так она и есть Избранная — избранная богами — дочь фараона! Нефер Кемет! Ты сам об этом говорил.
— Нет, ты неправильно понял. Хоть фараон и его дети были божественными, но здесь это немного другое. Смотри, какой сложный знак. — Он хотел было прикоснуться к иссохшей руке, к цветным линиям на ней, но вовремя опомнился, одернул руку, — это очень сложный рисунок!
— Что это значит? — обернулся к нему Сергей.
— А это значит только одно — наша мумия была не только дочерью фараона, она еще и жрица! Я бы сказал больше: она даже не рядовая жрица, а, вероятно, Посвященная в Тайные Знания! Избранная!
— Так вот почему её так упекли! Как в детективе — кто много знает, мало живёт! — Сергей задумчиво почесал рыжую щетину.
— Боюсь, что твои предположения…, — Хамид не успел договорить, как Сергей ткнул его локтем.
— Что это у неё в руке?
Мумия трогательно сжимала сухенький кулачок, словно стремилась уберечь от посторонних глаз самое ценное и дорогое. Из кулачка свисал кожаный шнурок с небольшим узелком. Сергей потянул за него. Шнурок легко заскользил, и развязался, а может, рассыпался в прах от времени, шутка ли, несколько тысячелетий прошло! Но только достаточно было легкого прикосновения (Хамид схватил друга за плечо, но не успел удержать от необдуманного поступка), как с омерзительным скрипом рука мумии потянулась вслед за шнурком, и, упав на высохшее колено, с хрустом раскрылась (а может, рассыпаясь, Сергей так и не понял этого).