Случилось то, чего он боялся больше всего — они не прошли Фивы ночью. И теперь не пройдут! Если весть о пленнице долетела до Фив, до жрецов, то не миновать им сражения! Он знал — на ее спасение выйдут все Фивы.
Мернептах пробежал взглядом по лицам своих немногочисленных воинов — немного!
— Готовиться к бою! — скомандовал он, и сердце сжало холодными тисками, — «Смогу ли я исполнить задуманное!?» — тяжело вздохнул и повернулся к гребцам.
Усталые лица в тяжелом тягучем молчании исподлобья смотрели на него. «Они слишком устали. А ведь от них сейчас зависит моя жизнь!»
Гребцы в ожидание замерли, то, что долгожданного отдыха не будет — все уже поняли. Но еще не знали, насколько тяжело для них новое испытание, что затаилось в серо-розоватой дымке утреннего тумана, только лишь тревожное предчувствие витало над их головами.
Мернептах сурово произнес:
— Остановки не будет! Мы должны пройти Фивы раньше, чем закончится утренняя встреча Амона-Ра, и птица на своих крылах донесет о нас весть жрецам. Гребите же! Гребите из последних сил, иначе нам лежать на дне Хапи!
Сдавленный стон рабов был ему ответом — они готовы были грести целую вечность, только бы не вступать в заведомо проигранное сражение.
— Молю богов лишь об одном, чтобы весть не долетела до жрецов — иначе… — он замолчал, инстинктивно сжав кулаки. Мернептах знал — нелегко им придется, если хоть одна живая душа уже знает о том, что произошло в Дельте в Пер-Рамсесе. (Пер-Рамсес Мериамон — резиденция двора фараона Рамсеса) Если новость достигла Фив, если жрецы знают все, то нам не дадут пройти! И не пройти Фивы без боя!
— Хе-хе… — кашлянул, выступивший вперед щупленький старичок Секненра, первый жрец в храме Сета и при дворе первый провидец. Однажды он чем-то не угодил фараону, сказал неприятное слово для царственного уха — и вот он на галерах — всего лишь смотрящий за рабами. (Забавна жизнь! Предрекал другим беды и страдания, но для себя муки унижения так и не узрел! А может, наоборот, всё знал? Да вот только не послушал Голос!)
— Хе-хе… — кашлянул в кулак старик. — Думаю, жрецы уже все знают!
Мернептах покосился на него, гневно сверкнув глазами.
— Что!?
— Они приготовились к бою, — и старик указал плетью на едва чернеющую полоску в дали, что протянулась с восточного на западный берег. — Как ты думаешь, что это?
Мернептах не ответил, в сердцах ударил кулаком о борт, а в скулах ожесточенно заходили желваки.
Старик продолжал.
— Ты понял правильно — это цепь боевых барок с лучниками и метателями огненных шаров. И нам уже не пройти!
Генерал Мернептах и без него это видел — в темной полоске нет-нет, да и блеснет, как чешуйка у рыбы, медный щит лучника.
— Что же делать? Принимать бой? — он, с тоской окинув беглым взглядом лица уставших людей, торопливо бросил:
— Разворачивайте парус… Мы идём… — он не успел договорить — старик остановил его позор.
— Не спеши! Не всё так плохо! Сделай так, чтобы жрецы приветствовали нас цветами, а не стрелами, и чтобы и доли сомнений не возникло в их головах…
Брови генерала удивленно поползли вверх.
— Пусть они усомнятся в соглядатаях, что прислали им весть о гневе фараона! И пусть не поверят своим глазам, увидев Свадебную Ладью вместо траурной.
Мернептах удивлённо взирал на старика, а тот не унимался.
— Пусть не верят собственным глазам — эта ладья из траурной станет свадебной ладьёй! А ее…
— Тц-ц… фараон повелел… чтоб никто… никто не знал о ней!
— И мы исполним волю фараона, но Неферкемет…
— Замолчи! — зашипел Мернептах на неразумного старика. — Произносить это имя преступно — оно неугодно богам! Оно проклято самим фараоном!
Старик рукой остановил его гнев.
— Или она сядет на трон невесты, или дальше нам не пройти! — и он опять указал на темнеющую цепь впереди.
— Ты требуешь от меня невозможного! — Мернептах, с перекошенным от злобы лицом, подскочил к нему, зашипел, — Она — проклята! Никто не должен слышать ее имени, а уж видеть тем более!
Но Секненра и не думал останавливаться:
— Разве ты не знаешь, как любят ее в Фивах? — Секненра кивнув в сторону города, прошипел, — нам уже не уйти от них, смотри, сколько боевых барок устремилось нам навстречу! Если ты намереваешься исполнить волю отца и остаться в живых, покажи ее жрецам, живой и счастливой! И, вообще, делай, как я тебе скажу!
Мернептах лишь моргнул от изумления, виданное ли дело, чтобы слуга так разговаривал с хозяином. Он сжал кулаки, глаза налились кровью, но смолчал.
За одно мгновение Мернептах осознал, что Секненра — его единственное спасение. Мернептах давно заметил за стариком некую скрытую силу. Иногда ему даже казалось, что тот обладал силой, способной повернуть время вспять. Но…