Только Секненра, казалось, не дрогнул, он подскочил к ней и, брызжа слюной, завизжал:
— И не мечтай о спасении! О тебе забыли! Я обхитрил всех! Никто не подумает догонять нас и спасать тебя! Я одурачил Избранных и Посвященных!!! Ха-ха! — разразился он ядовитым смехом.
Эти звуки были похожи на вопли гиены в ночи.
— Ха-ха! Избранные! Всевидящие Избранные, умеющие читать мысли как с папируса! Где ваша Сила?! Нет ее! Я Сильней Вас! Я Секненра — будущий Властелин Мира!! Ха-ха…
Смех гиены прокатился над водой. Режущие, звенящие от ярости звуки встревожили птиц. Тысячи ибисов и фламинго в пойме реки взметнули ввысь. От их крыльев небо стало бело-розовым и шумным. Вдруг птичий переполох подхватил раскатистый рев бегемотов. А уж потом в движение пришло и само болото на мелких заводях — это крокодилы заметались, заюлили, засуетились в мутной воде. Вода у бортов ладьи вспенилась и кишела омерзительными огромными тварями, которые били хвостами о ладью. Ибисы кружили над головами, пеликаны лязгали клювами, как пристукивая в барабаны. Казалось, боги призывали на защиту принцессы своих верных слуг: Себек — крокодилов, Хапи — бегемотов, Тот — ибисов и пеликанов.
А Секненра всё кричал и кричал, и его крик будил все новые силы природы… и от этих криков мороз бежал по коже…
Рабы затряслись от страха, вжимая головы в плечи и боязливо озираясь по сторонам, вздрагивая от каждого удара о борт ладьи.
Мернептах бросился к старику.
— Замолчи, Секненра, иначе не видать нам восхода вечерних звезд.
— Ему и так не видать их! — пророчески произнесла Неферкемет, и спустилась в трюм по шатким ступеням.
Секненра подскочил к трюму, истошно вопя, глаза его горели нездоровым яростным блеском.
— Закрыть ее! Замуровать! Заживо!
Вдруг с невероятной для старика прыткостью и ловкостью, Секненра прыжком оказался на корме, и заорал, как бегемот, во все горло:
— Я покончу с ней! Покончу с Посвященной! Я буду Властителем мира!!!
Мернептах, ошарашенный подобной прыткостью старика, оторопело смотрел на него. Смотрел, как если бы у него отняли его мечту. Для Мернептаха — это Власть! Но на нее посягает какой-то жрец, и мнит себя властителем мира! Не бывать этому!
Мернептах бросился к старику, пытаясь стащить того с невидимого пьедестала власти, но Секненра проворно отстранился от него, сделал один неверный шаг и…
И, не удержавшись, упал в кишащую крокодилами воду…
Он еще не успел долететь до воды, как две омерзительные твари на лету разорвали «Властителя мира» на части…
Вот уже несколько дней они шли к месту ее заточения к каменоломням близ храмов Рамсеса. Спокойствие Неферкемет пугало Мернептаха. После страшной смерти Секненры, и помня ее пророчества, Мернептах стал опасаться ее проклятий! Он уже надеялся, что она взмолится о пощаде, и даже мысленно приготовился к ее мольбам, и даже слова подобрал, коими отомстит ей за все свои унижения…, а потом, конечно же, простит.
Но ни просьб, ни укоров, ни слов он не услышал.
Она молчала.
Молчала!
Молчала и тогда, когда тяжелый камень стал медленно опускаться, закрывая выход, отсекая ее от жизни и оставляя в одиночестве в длинных лабиринтах заброшенной шахты.
Лишь руки сложила на груди, словно молилась…, словно в этот миг молила богов о вечной жизни, а не о помощи…
Просила богов, но только не его!
Всю оставшуюся жизнь Мернептаха будет мучить молчаливый, безропотный образ сестры, заживо им погребенной в старой заброшенной шахте. Просыпаясь в холодном поту от страшных видений, он до утра будет просить прощения у ее бессмертной, неприкаянной души — ее Ба, что блуждает между мирами и мучает его своей неприкаянностью. Он будет умолять сестру лишь о прощении!
И эти ночные кошмары уже никогда не позволят ему быть счастливым в этом мире.
…В ванной комнате на мраморном полу ничком лежало обнаженное девичье тело…
Настя вскрикивает, зажимает рот руками, но истошный крик, не по-человечески сильный, рвется из нее наружу вместе с паническим ужасом. На крик сбегаются люди: обслуга и постояльцы отеля. Сквозь пелену она видит их испуганные взгляды, но лица размыты — они серая безликая масса, ее внимание привлекает только мальчик посыльный, что протиснулся сквозь толпу, у него огромные глаза и невероятно большие уши — ему интересней всех — он любопытен.