“Волга” подкатила к парадному подъезду, мужичок отставил метлу и услужливо открыл дверцу. Из автомобиля резво вынырнул мужчина. Моложавый, с густыми волнистыми волосами, слегка покрытыми сединой, с очень прямой спиной и крупным носом над неприятно узким ртом.
- Будет тебе, Михалыч, спину гнуть, сейчас не царское время, – пророкотал он начальственным баском, обращаясь к дворнику, но было видно, что ему приятно.
- Не убудет с нас, Яков Петрович, – подобострастно отвечал дворник. – А с порядком-то оно надёжнее.
Хозяин легко взбежал по ступеням.
- Что, Николай? Дома?
- Дома, где ж ему быть. Вторые сутки сидит взаперти.
Яков Петрович кивнул, словно поведение неведомого мне Николая было обычным делом, и открыл парадную дверь. Я зашла в дом с чёрного хода.
Глава 28
Три жены генерала Зотова.
В коридоре было темно, и не успела я оглядеться, как чьи-то горячие руки схватили меня за плечи.
- Ты кто? Зачем пришла?
Лица в темноте было не разглядеть, но голос принадлежал молодой девушке.
- Я к Катерине, – осторожно произнесла я.
Невидимые ладони сжали мои плечи и повлекли за собой.
- Хорошо, но сейчас спрячься. Отец приехал, он не должен никого видеть.
Глухо стукнула дверь, и мы оказались в комнате. Моим спутником была девушка: очень молодая и очень красивая. Густые чёрные волосы рассыпаны по плечам, чёрные глаза и алый рот не нуждались в декоративной косметике. Но взгляд её был тяжёл, а движения лихорадочны и отрывисты.
- Вот! Полезай сюда!
Девушка распахнула створки шкафа. За ними испуганно сжавшись, сидела совсем молоденькая девочка с пухлыми щеками и двумя тонкими, аккуратно заплетёнными косичками.
- А! Настька... ну, ничего. Уместитесь обе!
Я предпочла повиноваться незнакомке, тем более, что ничего другого мне и не оставалось.
Незнакомка закрыла нас в шкафу и покинула комнату, но не успели мы перевести дух, как снова послышались шаги, а следом знакомый голос Якова Петровича.
- Почему до сих пор не накрыто?
- Яша, успокойся! – (сквозь узкую щелку я разглядела бледное лицо белокурой молодой женщины, одетой в узкое синее платье). – Розка, дура, накрыла на террасе, решила, видишь ли, что тепло! Сейчас всё принесут сюда.
Яков Петрович кивнул и развалился в кресле напротив моего наблюдательного пункта.
- Иди сюда!
Женщина простучала каблучками и уселась на колени Якова Петровича, игриво перебирая руками его густую шевелюру.
- Скучала?
-Ещё бы... придёшь сегодня?
- Не знаю, много работы...
Руки Якова Петровича приподняли подол узкого платья, над чулками мелькнула полоска белой кожи.
- Яша не надо... увидят.
- Пойдём в кабинет!.. – Яков Петрович беззастенчиво тискал белокурую дамочку, одна грудь вывалилась из узкого лифа...
- Яша!
Женщина едва успела одёрнуть платье и поправить верх, как в комнату без стука вошла полная дама средних лет и с порога принялась вещать высоким пронзительным голосом.
- Яков, ты даже не зашёл ко мне, а ведь я говорила тебе намедни, что больна! Софка – вон... – это она, походя, обронила белокурой даме и та немедленно удалилась, кусая от злости губы.
- Не стесняешься держать в доме своих шлюх! Ты знаешь, что Николай не выходит второй день?
- Знаю, – Яков Петрович переместился за стол в ожидании обеда.
- И что же? Так он и будет сидеть взаперти, пока не помрёт? Ты этого добиваешься?
- Я добиваюсь послушания. Я не потерплю в доме деревенской девки!
Дама покивала головой, соглашаясь.
- Я говорила ему, что Тамара не нашего уровня, но ты же знаешь Николая, он упрям, как... прямо как ты!
Яков Петрович пожал плечами.
- Неудивительно, ведь он же мой сын. Надо найти ему хорошую пару и тогда он забудет про скоротечный брак с этой пастушкой. Что посоветуешь? Ты наверняка думала об этом?
Дама задумчиво гладила рукой скатерть стола.
- Думала. Есть хорошие девушки. Есть... но Николай... он не желает и слышать о них!
- Тогда пусть катится к чертям вместе со своей деревенской девкой!
Дама продолжала, будто и не слышала гневного выпада Якова Петровича.
- Сегодня к нам в гости придёт председатель горкома Сергей Иванович. У него есть дочка. Пятнадцать лет, но...
- Что?
- Крайне мила. Мужчины не отрывают от неё глаз.
- Вот как?
- Да. И наш Николай не устоит. Но есть сомнения...
- Какие?
- Ты, – маленькие глазки дамы злобно блеснули. – Боюсь, что право первой брачной ночи в этом доме всегда будет принадлежать только тебе!
- О-о-о, – Яков Петрович в бешенстве откинул в сторону стул и он ударился об стену, ломая ножку и сбивая с пьедестала хрупкую статую. – Опять ты за своё?! Да когда ты угомонишься, старая дрянь!
- Да, я дрянь! Я дрянь!!! – дама залилась слезами. – А когда ты угомонишься, Яша, когда?! При живой жене, шлюху приволок, Софку.
- При живой жене?! – Яков Петрович тряхнул супругу за шею и она испуганно замолкла. – А ты забыла, как сама появилась в этом доме? Разве я не был женат? Но тебя это не остановило!
- Яша, я же думала у нас любовь! Сам говорил, жена старая, дочь больная... я же старалась, Яша! Двоих детей тебе родила! Коленьку, Катю... здоровых!
- Вот именно, – Яков Петрович неожиданно успокоился сел на стул и зевнул. – Тут ты права, жена старая. А старых жён надо менять, они ремонту не подлежат. Так что ты говоришь про дочку Сергея Ивановича? Пятнадцать лет? Гм...
Супруга Якова Петровича тяжело поднялась и заковыляла прочь из комнаты. Муж проводил её тяжёлым взглядом и зычно крикнул:
- Розка, Софка! Где вы, чёрт бы вас... обед заканчивается, а я только истериками сыт.
В комнату резво вбежали давешняя белокурая дамочка и рыхлая девица лет двадцати пяти с широким подносом, заставленным тарелками.
Девица принялась шустро накрывать на стол, Софья подсела к Якову Петровичу и, подставляя ему под руку, тарелки и закуски торопливо заговорила:
- Надо что-то решать, Яша. Беременная я, как с ребёнком то буду одна? Твоя старшая – уже дама, младшие тоже взрослые... сами свою жизнь устроят. Нет, мы конечно, будем помогать...
- Ты что ль помогать будешь? – буркнул Яков Петрович с набитым ртом.
- Да хоть и я. Помощь не только деньгами нужна, а и советом, лаской.
Яков Петрович оторвался от обеда и с интересом посмотрел на Софью.
- И что предлагаешь?
- Женись на мне, Яша. Ребёнку отец нужен. Фамилия. А то что же он будет? Байстрюк безродный...
- Не будет, – Яков Петрович продолжил прерванный обед, а Софья радостно всплеснула руками:
- Так ты женишься? Только жену твою Надьку надо отселить, да и Лидию Павловну... Люди смеются: первая жена в этом доме с дочерью живёт, вторая с детьми, а теперь ещё и я... как-то это Яша... не по-партийному.
Яков Петрович удивлённо поднял брови.
- Вона как заговорила? А теперь слушай сюда, – Яков Петрович утёр губы и жёстко взял Софью за узкие плечи. – Партию не тронь. Жёны жили здесь и будут жить. Нам по закону определённый метраж положен. Если всех выселить, так чужих заселят – будет коммуналка. В коммуналке хочешь жить?
Софья испуганно затрясла головой.
- Но три жены, это ты права – перебор. Потому я на тебе не женюсь.
- Да как же, Яша! Ребёнок...
- Я не женюсь, а вот Колька женится!
- Что?!
- Что слышала. Будет твоему ребёнку фамилия.
- Нашему ребёнку, Яша! Нашему!..
Яков Петрович вышел из-за стола, натянул на голову фуражку и молча вышел, горделивый и недоступный.
Софья залилась слезами. Рыхлая девица шустро вбежала в комнату и небрежно покидала тарелки на поднос.
- Будет убиваться-то будет.
- Ты слышала?!
- А то! Весь дом слышал. Ничего, могло быть и похуже. Тебя хоть в доме оставили, да и не просто оставили – замуж за генеральского сынка отдадут! Чего реветь-то?
- А Николай? Думаешь, он согласиться?
- А куда он денется? Небось уж не чает, как ему свою вину загладить, ведь в кои-то веки папеньку ослушался. Забудет свою Тамарку, женится на тебе, ребёночка родите... чего ещё? Не реви, ступай волосы прибери, умойся и вечером встреть его, как положено: с улыбками, да поклонами. А я пирожков напеку.