За столом сидел Яков Петрович, его супруга Надежда, та самая полная дама, что не так давно рыдала в комнате наверху. Сын Николай, бледный темноволосый юноша с полными, безвольно обвисшими губами. Софья – невеста Николая. Катерина – дочь Якова Петровича. Из приглашённых за столом присутствовали полный мужчина с широкой во всё темечко плешью, закрытой редкими, зачёсанными набок волосами и его дочь, юное пятнадцатилетнее существо с огромными наивными глазами, к которой Яков Петрович проявлял неподдельный интерес.
Перед ужином было объявлено о помолвке Софьи и Николая. Я наблюдала со своего поста, как изумлённо вытянулись лица у людей за столом. Причём менее удивленными были гости. Пятнадцатилетняя дочка партийного работника мило зааплодировала, её плешивый папа поздравил молодых, а домочадцы сидели, как в рот воды набрали, пока Яков Петрович не стукнул кулаком по столу.
- Ну, сын?! Благодари отца. И Сергея Ивановича.
Николай поднял на отца глаза полные скорби.
- На работу ко мне пойдёшь, – благодушно объяснил Сергей Иванович. – Номенклатурный работник с персональным водителем и автомобилем. Оклад солидный. Ведь вы уже пополнения ждёте? Всё-то вам не терпится!
Софья целомудренно зарделась, а Катерина истерично расхохоталась.
- Ай, да папа, ай да молодец!
Пятнадцатилетняя дочка снова захлопала и хрустальным голоском произнесла:
- Какой вы замечательный отец, Яков Петрович! Мне папа много о вас хорошего рассказывал, а теперь я и сама вижу!
Яков Петрович поднёс нежную ладошку ко рту и с благодарностью запечатлел на розовой коже отеческий поцелуй.
Первой оправилась Надежда.
- Давайте выпьем за молодых, – предложила она. – Пожелаем им счастья и здоровья.
Дальше пошёл обычный разговор, какой бывает во всяком застолье, будто ничего и не произошло, пока снаружи не раздался крик дворника Михалыча:
- Пожар! Горим люди!
Мой наблюдательный пункт оказался ближе всего к чёрному ходу. Я выскочила наружу и лицом к лицу столкнулась с Настей. Волосы её были растрёпаны, на щеке сажа, а в руках... в руках её была стеклянная бутыль, в которой плескалась вонючая жидкость. Керосин.
- Ты! – руки мои потянулись к бутыли, но Настасья оказалась проворнее и толкнула меня в грудь. Я потеряла равновесие и упала и тот час горящая балка рухнула мне на голову. Мир погрузился во тьму.
Я очнулась от визга тормозов.
Подняла голову и огляделась. Привычный вид. Осень. Сосны. Знакомые голоса.
- Будет тебе, Михалыч, спину гнуть, сейчас не царское время.
- Не убудет с нас, Яков Петрович, а с порядком-то оно надёжнее.
- Что, Николай? Дома?
- Дома, где ж ему быть. Вторые сутки сидит взаперти.
Голова гудела, видимо удар горящей балкой не прошёл даром. Я вошла в парадную дверь, не обращая никакого внимания на оторопевшего Михалыча, и по ступенькам поднялась на второй этаж.
Обстановка здесь была куда богаче, чем на третьем этаже или во флигеле Катерины. Открыла наугад первую попавшуюся дверь и попала в кабинет.
Большой письменный стол, покрытый зелёным сукном, кожаное кресло. Полки с книгами. Книг было множество, они стояли за стеклянными дверцами, и видно было, что доставали их не часто. Интересовавшая меня книга бросилась в глаза, сверкая дорогой инкрустацией и вкраплениями дорогих камней. Правда, видно это было не каждому. Обычный зритель видел в ней только скучный трактат некоего И.Е. Тер-Огибяна “О юных и зрелых годах Карла V Великолепного”
Чем был знаменит великолепный Карл, узнать мне не удалось. В углу раздались возня и сопение, и на свет появился собакоголовый домовой. Точная копия моего друга Вениамина.
- Август?
Домовой подпрыгнул, как ужаленный.
- Кто вы? Как сюда проникли?
- Меня прислал твой брат Вениамин.
- Не может быть! Зачем?!
- Ну... он беспокоится о тебе, хочет чтобы ты вернулся.
- Вениамин?! – Август широко открыл рот и вывалил язык, прямо, как собака. Видимо это выражало крайнюю степень удивления. – Странно, мы никогда не были дружны. Да и столько лет прошло... – Август принялся загибать пальцы.
- Лет? – Я присела на корточки, держа книгу в руках. – С течением времени у вас прямо скажем, беда.
Август грустно развёл ладони.
- Да. Уже много лет мы переживаем один и тот же день. Увы, теперь ты тоже в западне.
Мурашки пробежали по моей спине, но я храбрилась. Ни за что не останусь в этом доме, с его безумными жителями.
- Кто-нибудь это понимает кроме тебя?
Август заколебался.
- Н-нет. Они замкнуты во временном пространстве.
- Но ты тоже замкнут.
- Да. Но они все погибли. А я жив.
- Погибли?!
- Да. Они живут один день. Свой последний день. Умирают страшной смертью и снова воскресают, чтобы умереть опять. Такое страшное проклятье.
- Почему оно коснулось тебя?
- Проклятье коснулось всех обитателей дома. И меня в том числе.
- Но ты не погиб.
- Я думал об этом. Видно тот, кто наслал проклятье, обо мне просто не знал.
- Я знаю ещё одного человека, который выжил.
- Этого не может быть!
- Может. И не только выжил, но сумел покинуть это проклятое место.
Август взволнованно задёргал собачьим носом.
- Значит, ты думаешь, что и мы сможем?
- Сможем. Я пришла за тобой, по просьбе Вениамина и я тебя вытащу.
Сказать это было проще, чем сделать и для начала мне нужно было всё обдумать.
- Ты можешь расположиться здесь, – предложил Август. – До пожара ещё шесть часов и сюда никто не войдёт, а затем мы можем просто выйти во двор и посмотреть, как всё горит.
- А потом?
- Потом всё начнётся сначала.
Я села в кресло, взяла листок бумаги, древнее перо: металлический наконечник, насаженный на деревянную палочку. Перо необходимо было макать в чернильницу, но писать при этом было страшно неудобно. Бумага рвалась, с пера капали кляксы, словом мучение, а не письмо.
- Чем ты занимался здесь все эти годы?
- Читал. У хозяина хорошая библиотека.
- И эту книгу читал? – я показала трактат о Карле Великолепном.
- Книгу Звездочётов? Я не Звездочёт, к сожалению, и книга мне не подвластна, но о Карле Великолепном я теперь знаю всё. – Август грустно улыбнулся.
- Ты много знаешь?
- Домовые вообще много знают. Мы живём по человеческим меркам очень долго. Поколения людей сменяют одно за другим, а мы всё живём. К тому же нам известно многое. Иные миры для нас не пустые слова и не тайна за семью печатями.
- А что ты знаешь о Переходах? – повинуясь внезапному вдохновению, спросила я.
- О переходах? Ты имеешь ввиду искусственно созданные тоннели, ведущие в иные миры?
- Да. Именно это я и имею ввиду.
- Впервые, такой Переход был создан много веков назад. Высший суд решил сделать Нижний слой тюрьмой для преступников Высшего мира.
- И что?
- И сделал, – Август невозмутимо пожал плечами. – Идея, на мой взгляд, не совсем здравая. Нижний слой и без того напичкан многогранными реальностями, отравлен влиянием Бездны, а тут ещё преступники из Высших, имеющие неограниченные возможности, – при этих словах глаз Августа, повёрнутый в мою сторону, ярко блеснул и тут же потух, прикрытый короткими ресницами.
- А если я хочу найти только один Переход? Который нужен мне, но я не знаю, как его отыскать.
- В какой мир он ведёт?
- Я не знаю.
- Когда был создан?
- Я не знаю.
- Кто приходил сюда по этому Переходу?
- Я не знаю.
- Тогда я, пожалуй, смогу тебе помочь.
Я не верила своим ушам.
- Ты можешь? Это действительно так?!
- Да, надеюсь. Не так давно, примерно, с месяц назад, я нашёл в этом кабинете письмо. В нём говорилось о Переходе и указания были очень чёткие.
- Письмо? О Переходе? Здесь? Этого не может быть!
- Я тоже так думаю. Но здесь лежит книга Звездочётов, а её тоже не должно здесь быть и сюда явилась ты и расспрашиваешь о Переходе... Знаешь, я прожил долгую жизнь, чтобы понять, что таких совпадений не бывает.