Но это письмо было написано, когда облик Принцессы растаял, растворился в Тоннеле Преобразования, а в городе появилась девочка Женя, добросовестно курсируя из дома на работу и обратно.
И в это же время из дома-призрака кто-то из тех, чьи кости давно истлели, уничтоженные пожаром, давал письменные указания моему мимолётному знакомцу Людвигу.
Входная дверь стукнула, прерывая мои размышления, и в кабинет вошёл Август, нагруженный разнообразными закусками: всё те же яблоки, кусок курицы и пирожки.
- Уф, пирожки кухарки Розы бесподобны, – пояснил Август, вываливая добытую снедь на стол. – Но за много лет у меня установилась к ним стойкая неприязнь. Ешь. До пожара осталось два с половиной часа.
Я проглотила два пирожка один за другим, а третий ела вдумчиво, внимательно оглядывая измятый листок.
Август видимо решил, что я достаточно времени отвела своему обеду, и принялся задавать вопросы.
- Могу я спросить?
- Угу.
- Ты сказала, что при пожаре выжил кто-то ещё. Могу я узнать кто?
Сказала. Это верно, я сказала. Но мои слова прозвучали до того, как я прочла письмо. И сейчас я ни в чём не была уверена.
- Ну да... – осторожно начала я.- Видишь ли... словом, пожар произошёл не случайно.
- Это верно, – заметил Август. – Его устроила та девушка с косичками – Настя.
- Да? Ты тоже это понял?!
Август усмехнулся.
- Не забывай, я наблюдал этот пожар много раз и с разных сторон. Безусловно, я знаю, кто поджёг.
- И зачем она это сделала?
Август потупил глаза и забарабанил по столешнице длинными пальцами.
- Яков Петрович. Он...
- Надругался над Настей?
- Нет. Вовсе нет! Но тут была девочка... Аннушка. Настина сестра.
Я присвистнула.
- Так вот в чём дело! Значит, это правда?
- Что?
- Что Яков Петрович убил девочку и её мать?
Август вздохнул, и скорбно покачал головой.
- В этом доме новости разносятся быстрее ветра. Это не совсем правда. Яков Петрович самолично не участвовал в расправе, а вот его дворник Михалыч... этот мать родную зарежет, коли будет такой приказ. Верен хозяину, как пёс.
Я выглянула в окно и увидела, сгорбленную спину Михалыча. Он медленно ковылял по двору и собирал опавшие листья в холщовый мешок. Словно почувствовав взгляд, дворник распрямился и бросил в сторону дома внимательный взгляд – холодный и настороженный.
Я отпрянула в сторону, наблюдая из-за пыльных гардин, пока Михалыч не отвернулся и не принялся за свою прежнюю работу.
- Так причём здесь Настя? – продолжал допытываться Август.
- Настя? Видишь ли, в чём дело... может человек существовать одновременно... ну, скажем в двух реальностях?
- Человек не может, – покачал головой Август. – Но человек может послать в иную реальность свою тень. Не каждый, конечно, но многие. Высшие существа, например.
Он снова бросил в мою сторону многозначительный взгляд, и я снова его проигнорировала.
- А оборотни?
- Что?
- Ну, оборотни, колдуны... они могут?
Август задумался и поскрёб когтями щёку, чем напомнил мне своего брата.
- Оборотни? В принципе... думаю, скорее да, чем нет.
Я удовлетворённо кивнула с самым значительным видом, на который была способна, хотя выстроенная мной теория мне самой уже казалась весьма сомнительной.
- Ну, так вот. Эта самая Настя – не Настя. Вернее, она Настя, но... Словом, там в... большом мире, есть одна женщина. Так я думаю это она!
Я закончила своё выступление и откинулась в кресле с самым торжествующим видом.
Август выглядел озадаченным.
- Я не понял.
- Да что тут понимать! Эта самая Настя только здесь такая молодая и изо дня в день поджигает генеральский дом, а на самом деле она живёт в мире людей, состарилась давно, и зовут её бабка Настасья! Теперь понятно?!
- Нет, – Август снова потёр щёку и поднял ладонь, предупреждая новую волну моих сбивчивых объяснений. – Я не понял, но кое-что проясняется. Ты хочешь сказать, что девочка Настя оставила свою тень в замкнутом временном пространстве и живёт в реальном мире? Ест, пьёт, работает и стареет, в то время как её тень, раз за разом совершает один и тот же смертоубийственный грех?
- Ну, да! – подтвердила я. – Это точно она. Надо встретиться с ней и расспросить.
- С кем? С бабушкой Настасьей в реальном мире или с девочкой Настей здесь?
- Для начала здесь, – уклончиво ответила я. – Узнаем у неё...
Договорить я не успела. Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился Николай. Его полные губы изогнулись в сардонической усмешке, на лице не осталось и следа от той юношеской растерянности, что я наблюдала у него в гостиной.
- Ба! Вот так встреча!
Николай раскинул руки, словно собираясь заключить меня в объятия. Я шагнула назад.
Август, едва переставляя короткие ножки, засеменил в свой угол и, готова поклясться, Николай проследил за ним глазами.
- Я к Катерине, – привычно пробормотала я. – Только никак её комнату не найду. Не подскажете?
Вялые губы Николая дёрнулись вверх, подбородок затрясся мелкой дрожью, и Николай захохотал.
Он хохотал, закидывая голову назад, дёргая острым кадыком и закатывая глаза. Смех его был неприятен, и я подумала, что супруга Якова Петровича напрасно назвала своих детей здоровыми. Её старший сын был не менее безумен, чем дочь.
Я хотела проскочить мимо Николая к двери, но он заметил мой маневр и схватил за локоть.
- Нет, стой! Дай посмотреть на тебя!
Его бледное лицо продолжал сотрясать смех, но мутные глаза не смеялись – оставались неподвижными, словно стоячая болотная вода.
- Я даже мечтать не мог о такой удаче! Ты – здесь...
Руки Николая держали меня цепко, и я забеспокоилась. Кто знает, что у безумца на уме? Вернее на безумье, если можно так сказать.
- Позвольте...
Я пыталась отцепить его пальцы от моих рук, но Николай, как капризный ребёнок глумливо скорчил мне рожу.
- А вот и не уйдёшь, а вот и не уйдёшь!
Мы оба пыхтели, ведя молчаливую борьбу. Я толкала Николая ногами, не сильно, но достаточно ощутимо, мне всё не верилось, что этот верзила всерьёз хочет причинить мне вред. Николай, тоже действовал вполсилы, казалось, его забавляла моя беспомощность. В это время в доме не слышалось ни звона посуды с кухни, ни шарканья ног наверху, ни голосов с улицы. Дом замер.
Мне стало больно. Николай заломил мои руки за спину и принялся выкручивать, похохатывая и скаля неровные желтоватые зубы. Да он спятил что ли?!
- Пусти! Сказано – пусти!!!
На третьем этаже загромыхало, и пронзительный голос разрезал мрачную тишину дома.
- Кресло! Мама, кресло!
Кричала толстуха. Та самая с выпученными глазами. Она верещала так громко, что Николай замер, беспокойно глядя в потолок.
Из-под стола Август делала мне тайные знаки, а я стояла растрёпанная, раскрасневшаяся и злая, совершенно не понимая, что мне делать с рехнувшимся отпрыском Якова Петровича.
- Не отпустишь меня – пожалуюсь твоему отцу! – крикнула я Николаю в лицо.
Тот только скривил губы и неожиданно ударил меня ногой. Злобно и сильно. Я вскрикнула. Скрежет и шум наверху усилился, и послышалось движение: тяжёлый и неповоротливый лязг инвалидной коляски.
Руки мои по-прежнему были скручены за спиной, и я боднула Николая головой в грудь – он только злорадно рассмеялся.
- Пусти!
Николай прижал меня к столу, его мутные глаза потемнели.
- Я не держу тебя! Ты меня держишь...
Я юлой выкручивалась из его потных ладоней, но у меня мало что получалось.
- Я не держу тебя, с чего ты взял?!
- Нет?! – улыбка Николая походила на оскал Дракулы. – Не держишь?
- Нет!!!
Лязг инвалидной коляски остановился у дверей кабинета и в дверь заколотили тяжело и бесцеремонно.