- Да уж, – протянул Август, разглядывая чёрные обломки, усеявшие снег. – Хозяева вряд ли порадуются. Чего тебе сарай сделал?
- Хотела разнести его взглядом, – я пожала плечами. – Не думала, что получится.
- Как видишь, получилось, – поворчал Август. – Я ж предупреждал.
- Предупреждал? Ещё скажи, что не ты всё это затеял! Ладно, пошли в дом. Холодно.
- Не пойду, – Август шмыгнул носом. – Дрянной домишка. И деревенька дрянная. Ты туда не ходи... – длинный нос Августа уткнулся в колени и конца фразы я не расслышала.
- Что?
- Говорю, пора мне. Брата давно не видел. Надо навестить.
- А потом?
- Потом? Потом найду себе жильё по вкусу. Сейчас много пустых домов, вселяйся куда хочешь.
- Понятно, – я подобрала запорошенный снегом, позабытый трактат о Карле Великолепном. – Приедешь в дом бабки Веры – передай ей эту книгу.
- Нет, – Август отрицательно покачал головой. – Ты сама должна отдать.
- Я?! Да я к ним больше ни ногой! Знаешь, как они обвели меня?
- Они испугались, – мягко поправил меня Август. – Но они жалеют, что ты ушла. После того, как они соединились со своими тенями, и когда вернулась тень бабушки Насти... они поняли, что нуждаются в тебе.
- Да ты-то почём знаешь? Вениамин говорил, что они порождение Бездны!
Август выпучил глаза и закашлялся. Отдышавшись, он виновато потупил глаза и сказал, на всякий случай, отступая от меня подальше.
- Вениамин он... немного преувеличил.
- То есть, соврал? – уточнила я.
Август снова потупился и забормотал что-то невнятно, неразборчиво, а потом вдруг всплеснул руками и бодро произнёс:
- Да чего я тут стою-то! Ведь совсем забыл про важное дело! Ах, ты боже мой! – он сокрушённо покачал головой, торопливо произнёс: “Мои извинения!..” И... исчез.
Я повертела в руках книгу и сунула её под мышку. Ну, домовые! Попадётесь вы мне под горячую руку!
Идти домой одной, и наблюдать церемонию всеобщего поклонения перед красавицей Валентиной мне не хотелось, и я решила прогуляться. Вприпрыжку добежала до калитки, согреваясь, открыла покосившуюся дверцу и вышла на улицу, если, конечно, это можно было назвать улицей.
Поначалу мне показалось, что дом и вовсе находится в лесу, но пройдя несколько метров по узкой, петляющей тропе, я вышла к невысокому обрыву. У его подножия горела приветливыми огоньками небольшая деревня.
- Домик на отшибе, – вслух пробормотала я. – Интересно, как попали сюда Омар с Мелкой?
- Да ничего интересного!
Звонкий голосок мальчика заставил меня вздрогнуть.
- Омар? Ты чего здесь?
- Я за тобой, – простодушно ответил Омар. – Валентина позвала, кушать десерт.
- А! Ну, если Валентина... так как вы сюда попали?
- Так я здесь и жил всегда, – Омар пожал плечами. – А Мелка ко мне переехал. У него знаешь, большие неприятности начались после того, как ты уехала. Квартиру ограбили, милиция приезжала... и тот ангел, помнишь? Борис Григорьевич? Он пропал.
- Как пропал?!
- Его в милицию забрали, а он сбежал. Говорят, что он Оленьку убил. Ну как в такое поверить?! – Омар грустно шмыгнул носом. – Я, домой хотел вернуться. Расстроился очень. Тяжело мне здесь, в Нижнем мире. Непонятно.
- Хотел? А потом что? Передумал?
- Ага. Передумал. Теперь я хочу найти того, кто Бориса Григорьевича погубил. И Оленьку. И Совету доложу!
Лицо мальчика побелело, искры не сыпались и сам он был полон решимости, во что бы то ни стало найти и наказать виновных.
Я вздохнула.
- Ладно. Иди, ешь десерт.
- А ты?
- Я тоже приду. Скоро.
Шаги Омара затихли. Я снова осталась одна. Интересно, по какому закону вероятных невероятностей нас выбросило из призрачной реальности именно здесь, в месте, где живёт мальчик по имени Омар. Мальчик, который хочет найти меня и доложить неведомому Совету, что я сознательно создала и погубила ангела, попутно принеся в жертву ещё несколько жизней. И что, интересно, сделает мне этот Совет? И должна ли я этого бояться?
“Пусть они тебя бояться”, раздражённо произнёс голос внутри меня. “Надоело оправдываться в чужих поступках!”
Я подавила раздражение. Что толку в страхе окружающих, если это не избавляет от главной проблемы – одиночества?
Из дома донеслось хлопанье двери и дружный смех. Валентина заливисто хохотала, Мелка что-то выговаривал своим хрипловатым тенорком, Омар звонко вставлял короткие, ничего не значащие фразы. “И я там был, Мелка! И я! Ты помнишь? Ну, скажи Валентине, что я был там тоже!”
Снова хлопнула дверь, и голоса затихли. Меня никто не искал. Да и с чего бы? Мелка меня откровенно ненавидит. Валентина... вот уж не думаю, что она питает благодарность за своё сорокалетнее заточение. А Омар пока просто не знает, кто я. Узнает. Странно, что Мелка до сих пор не проговорился.
Я представила себе, как Мелка и Валентина, наперебой пересказывают Омару, все тёмные стороны моей жизни. Увидела, как вытягивается и бледнеет лицо мальчика и как гаснут его искорки одна за другой, по мере того, как он узнаёт обо мне нелицеприятную правду.
Разоблачительная картина предстала передо мной с такой неприглядностью, так, что мне и вовсе расхотелось возвращаться в тёплую избушку. Да и какой смысл оставаться? Только вот Тотошку надо забрать.
Лёгкая тень скользнула с моих плеч и полетела в дом. Я видела всё её глазами, так, как если бы сама находилась там.
...Свет потушен, только маленький абажур освещает лица Валентины и Мелки, склонившихся друг к другу за чисто убранным столом. Омар лежит на диване укрытый мягким одеялом. Лицо мальчика спокойно и безмятежно. Он спит. Мелка держит в руке бокал с вином, бокал Валентины пуст и Мелка наливает ей янтарной жидкости, что-то говорит улыбаясь. Лицо его раскраснелось. Я заметила, что он чисто выбрит. И когда успел? Валентина одета в простую клетчатую рубашку с закатанными рукавами и джинсы. Волосы её гладко прибраны, и оттого чистое юное лицо, кажется ещё милее.
Я поискала глазами Тотошку. Он почувствовал взгляд и мягко вынырнул из-под темноты стола. Пойдём, дружок, нам пора уходить. Морда Тотошки выражала недовольство, кому же охота покидать такое уютное жильё, где так много вкусной еды? Но он поковылял к выходу, неторопливо переставляя тонкие сильные лапы.
Его маневр заметил Мелка. Он поднялся из-за стола и тоже пошёл к двери.
- Что случилось? – голос Валентины напоминал журчание ручейка в солнечный весенний день.
- Выпущу зверюгу на улицу, – пояснил Мелка.
Он открыл дверь, Тотошка выскользнул на улицу. Что-то в поведении зверька насторожило Мелку. Он торопливо накинул куртку и вышел следом. Осторожный Тото незаметно растворился в ночи, даже я не могла разглядеть его лёгкую фигурку.
- Женя! – голос Мелки прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. Вздрогнула и отступила с тропы, прячась за чёрный ствол дерева. Мелка потоптался у калитки. Прошёл по тропинке вперёд, доходя до самого обрыва, и остановился, глядя вниз на деревню. Он стоял от меня в двух шагах, и я видела его осунувшееся лицо и светлые спутанные волосы. Мало что в нём осталось от преуспевающего бизнесмена, похоже, дела его совсем плохи. Впрочем, ему всегда удавалось выйти сухим из воды, выкрутиться и сейчас.
Не дождавшись от меня ответа, Мелка развернулся и пошёл в дом, ни разу не оглянувшись.
Подождав, когда Мелка скроется за калиткой я вышла из своего убежища и где бегом, а где съезжая на спине с крутого обрыва направилась в деревню. На одном из поворотов извилистой тропы ко мне присоединился Тотошка. Он бежал рядом, как огромный бескрылый нетопырь, сверкая в ночи глазами и чутко поводя ушами-локаторами.
Первая же деревенская улочка, до которой мы добрались, показалась мне удивительно знакомой. Не слишком придавая этому открытию значения, я дошла до её края и вышла на широкую, утоптанную множеством ног площадку, посередине которой стоял сложенный из серых блоков остановочный павильон. Тут уж если были у меня какие сомнения, то все они рассеялись, как дым. Мы были в Грязновке.