Она начала опять плакать.
— Потом ты потребовал 750 тысяч. Мы заказали срочный разговор с Вашингтоном. Что, ты думаешь, они ответили нам? 750 тысяч? Бред. Такой суммой они не хотели рисковать и тогда ввели в действие меня.
— Тебя? — повторил он. — И поэтому ты предприняла это путешествие? Так это была игра?
— Да, и механик в Гренобле!
— О Боже, а я, идиот, ему еще и чаевые дал. А жених?
— Все выдумка! Все! И теперь… и теперь я влюбилась в тебя и знаю, если ты не будешь на нас работать, они причинят тебе большие неприятности.
Томас встал.
— Останься со мной, любимый!
— Я вернусь, дорогая, — сказал он уставшим тоном, — я должен подумать в полном спокойствии, если ты разрешишь. Все это, знаешь ли, со мной уже происходило.
Томас покинул ее и пошел через салон в свою спальню Здесь, у окна, он долго смотрел в ночь. Затем позвонил на кухню и попросил шеф-повара.
— Спит, все равно разбудите его.
Через пять минут зазвонил телефон.
— Гастон, это Отт. Я только что пережил страшный удар судьбы. Мне нужно что-нибудь легкое, возбуждающее. Сделайте мне томатный коктейль и несколько сардин.
Он положил телефонную трубку и подумал, что ничто не прошло. И в 1957 году они так же прижали его, как и в 1939 году.
Через открытую балконную дверь Томас взглянул на город, на звезды, блестевшие над Средиземным морем. Отмелькали в темноте, и из этой темноты вдруг возникли мужчины, женщины его прошлого, то приближаясь, то удаляясь: рафинированные красотки, холодные агенты, могучие руководители концернов, расчетливые купцы, главари банд, платные убийцы.
Вся его жизнь прошла перед его глазами, дикая, полна авантюр, которая во всей полноте развернулась во время войны, а началась в тот памятный майский день в 1939 году
Книга первая
Вербовка по принуждению
Часть 1
Агент-двойник
24 мая 1939 года без двух минут десять перед домом 122 по Ломбард-стрит в самом центре Лондона остановился черный «Бентли-Кабриолет». Из него вышел молодой элегантный мужчина. Загорелая кожа, манера движения, пробор на голове находились в явном противоречии с его педантичной одеждой.
На нем были брюки в черно-серую полоску с безупречной складкой, двубортный короткий пиджак темного цвета, черная жилетка с золотой цепочкой от часов, белая рубашка со стоячим воротником и жемчужно-серый галстук.
Прежде чем закрыть дверь автомобиля, он взял с сиденья шляпу и газеты: «Таймс» и напечатанную на розовой бумаге «Финансовый Таймс».
Тридцатилетний Томас Ливен подошел к входу в дом, на котором висела черная мраморная доска с золотыми буквами.
МАРЛОК И ЛИВЕН. АГЕНТСТВО ДОМИНИОНОВ
Томас Ливен был самым молодым банкиром Лондона и самым удачливым. Блестящей карьере он был обязан своей интеллигентностью, способностью серьезно действовать и вести две совершенно различные жизни.
Сама корректность был Томас Ливен на бирже. Вне этих священных мест он был молодой человек, пользующийся исключительным вниманием женщин. Один раз в неделю Томас посещал свой клуб в фешенебельном квартале Лондона и два раза в неделю занимался джиу-джитсу. Томас любил жизнь, и жизнь, казалось, любила его.
Роберт Марлок, его старший партнер, стоял посреди кассового зала, когда Томас вошел в банк и с достоинством поклонился.
Марлок — человек 50 лет, высокий, худой. Его водянистые глаза останавливались на собеседнике таким образом, что тому делалось неприятно.
— Хелло, — сказал Марлок.
— Доброе утро, господа.
Шесть служащих, сидевших за письменными столами, тоже поприветствовали Томаса.
Марлок стоял у металлического столба, на котором был установлен телеграфный аппарат, накрытый стеклянным колпаком, печатавший на узкой ленте, казалось, бесконечной, биржевые курсы. Томас подошел к партнеру и посмотрел записи ленты.
Руки Марлока почему-то слегка задрожали. Можно было сказать, глядя на них, что это руки шулера. Однако Томас не обратил на них внимания.
— Когда вы вылетаете в Брюссель? — нервно спросил Томаса Марлок.
— Сегодня вечером.
— Самое время. Смотрите, как неустойчивы ценности. Это следствие проклятого нацистского стального пакта. Газеты читали, Ливен?
— Конечно, — ответил Томас. Это звучало с большим достоинством, чем просто «да».
Газеты утром 24 мая сообщили о заключении между Германией и Италией договора о дружбе и союзе. Этот договор был назван «Стальным Пактом».
Через главный зал, старомодный кассовый зал Томас прошел в свой кабинет. Марлок последовал за ним и плюхнулся на один из обитых кожей стульев, стоявших перед высоким письменным столом.