Внезапно до ее сознания дошел голос диктора, передававшего последние известия. «Сегодня рано утром американская яхта „Беби Рут“ столкнулась в трехмильной зоне с рыболовецким катером. Экипаж яхты спас потерпевших крушение рыбаков. В то же время подразделениями береговой охраны в этом районе была обнаружена неизвестная подводная лодка, срочно погрузившаяся после столкновения. Капитан яхты Эдвард Маркс обвинил шкипера рыболовного катера в грубом нарушении правил судовождения. Три пассажира катера: два немца и француз…»
— Жан! — вскрикнула Эстрелла.
«…отказались от дачи показаний. Имеется подозрение, что в этом случае предпринималась попытка похищения, в которой замешаны секретные службы двух государств. Проводится расследование. „Беби Рут“ запрещено выходить в море. Эта яхта принадлежит американской миллионерше Рут Вудхоузе, которая в настоящее время проживает в отеле „Авиц“. Вы слушали последние известия. Прогноз погоды на сегодня и завтра…»
Консулыпа вышла из оцепенения, выключила радио и стала поспешно одеваться.
Подняв высоко свои кустистые брови, Бутлер вошел в библиотеку. Меланхолично звучал его голос, когда он доложил о том, что прибыла сеньора Родригес. Человек, называвший себя Шекспиром, взволнованно поднялся из-за стола и поспешил навстречу прекрасной даме. На ней было белое полотняное платье с цветами и птицами, которое плотно облегало фигуру, а на лице немного лишней косметики и выражение благородства. Шекспир предложил ей кресло. Не дыша, она почти упала в него. От волнения сеньора Родригес потеряла дар речи — очень редкий феномен для женщин.
Сочувственно глядя на нее, человек, которому нравилось называть себя именем великого английского поэта и драматурга, сказал:
— Полчаса назад я разговаривал с мадам Вудхоузе и знаю, что вы были у нее, сеньора.
Эстрелла кивнула головой, все еще не придя в себя.
— Мадам Вудхоузе наш хороший друг. Она сообщила, что вы беспокоитесь за жизнь близкого вам человека.
Эстрелла не отдавала себе отчета в том, что повлекут за собой ее слова.
— Очень беспокоюсь о Жане, о Боже мой, о моем бедном, несчастном Жане.
— Жане?
— Жан Леблан, француз. Со вчерашнего дня он пропал. Я почти потеряла разум от страха за него. Помогите мне! Вызнаете что-либо о нем? Скажите мне правду, умоляю вас!
Шекспир многозначительно кивал головой.
— Вы скрываете что-то от меня. Я чувствую это, будьте милосердны, сеньор, скажите, мой бедный Жан попалв руки немцев?
Шекспир успокоительно поднял свои узкие белые, как молоко, руки.
— Напротив, уважаемая сеньора, напротив. Я думаю, что смогу сообщить вам приятное известие.
— Правда? О святая мадонна! Правда?
— Да, сеньора, два часа назад к нам пришел человек, который может оказаться тем, кого вы ищете.
О Боже, Боже! — Его сейчас разбудят, и он появится здесь. Да, вот и он!
В двери появился надменный слуга Бутлер, пропуская вперед Томаса, одетого все еще в восточный халат и домашние туфли из гардероба Беби Рут.
«Жан!» — Крик Эстреллы разорвал тишину. Она устремилась к своему возлюбленному и бросилась ему на грудь, прижимая его к себе и покрывая поцелуями.
— О Жан! Мой единственный, мой милый, ты жив, я тебя вижу. О, я самая счастливая женщина в мире!
Наблюдая эту трогательную сцену, Шекспир вышел из комнаты.
— Я оставляю вас. До встречи, месье Леблан. Томас ошеломленно закрыл глаза, которые Эстрелла покрыла поцелуями.
«Все пропало, — подумал он. — Они знают мое имя. Это конец. Теперь меня увезут в Англию. Прощай, свобода, прощай „Генерал Кармона“. Прощай, прекрасная Южная Америка!»
Радист Чарли размещался в мансарде виллы. Утренний ветер раскачивал пальмовые ветви, заглядывавшие в окно. Чарли полировал ногти, когда к нему, как вихрь, ворвался взволнованный Шекспир.
— Телеграмму, быстро: «М-15. Весьма срочно. Настоящее имя коммерсанта Отта — Жан Леблан. Прошу указаний».
Чарли зашифровал текст и начал его передавать. Шекспир в это время подсел к громкоговорителю, над которым висела табличка «Микрофон библиотеки», и нажал одну из кнопок. В динамике послышались слова Эстреллы и ее собеседника: «…но почему я поставила тебя в опасное положение?» — «Ты не имела права приходить сюда, дорогая!» — «Я почти потеряла разум от страха и беспокойства о тебе, я умирала» — «Ты не должна была называть моего имени». (Тонкие губы Шекспира скривились в усмешке.) «Но ведь ты француз, друг англичан, их союзник!» — «Это не имеет значения. А теперь помолчи».
Раздался звук шагов, затем слова: «Здесь совершенно определенно должна быть одна штука. Ах, вот где она, под столом!» Из громкоговорителя послышался свист, затем резкий шум, и связь прекратилась.
Шекспир раздраженно проговорил:
— Собака, обнаружил микрофон и оборвал его.
Чарли засуетился у приемника и начал принимать радиограмму.
— Что? Уже ответ из Лондона, от М-15-го?
Чарли кивнул головой, расшифровывая ответ. При зтом его здоровое юношеское лицо меняло окраску. Бледный, как мел, он прошептал: «О всемогущий!»
— Что случилось? — Шекспир вырвал блокнот из рукрадиста.
«От М-15-го. Шекспиру. Лиссабон. Так называемый Жан Леблан в действительности является опасным германским агентом Томасом Ливеном. Продал нам фальшивые документы французской разведки. Строго охранять его. Наш представитель вылетает в вам спецрейсом. Все его указания строго выполнять. Конец».
С проклятием бросив бланк, Шекспир выскочил из мансарды на лестницу. Перепрыгивая через ступеньки, он кинулся в библиотеку. Перед ним открылась ужасная картина. Дверь в виллу была распахнута. На полу, уткнувшись лицом в дорогой восточный ковер, лежал Бутлер. Шекспир заглянул в библиотеку, только легкий запах косметики ощущался в воздухе. Шекспир поспешил в парк. На улице он заметил отъезжающее такси красного цвета. Вернувшись в дом, Шекспир увидел Бутлера, массирующего себе шею.
— Что здесь произошло?
— Этот человек мастерски владеет джиу-джитсу, сэр! Я увидел его, когда он с дамой выходил из библиотеки, и попытался его задержать. События развивались с быстротой молнии, в одно мгновение я полетел на пол и потерял сознание.
Телефон звонил настойчиво, не переставая. Все еще одетый в домашний халат и туфли миллионерши, Томас вошел в спальню Эстреллы. Водитель красного такси, многочисленные прохожие удивлялись необычному наряду Томаса. Но ему, привыкшему всю свою жизнь одеваться элегантно, с большим вкусом, теперь это было безразлично. Он знал, что сейчас речь идет о его жизни. Томас снял трубку и облегченно рассмеялся, узнав голос, принадлежавший его единственному другу.
— Леблан, это Линдер!
— Слава Богу, Линдер, я хотел вам звонить сам, где вы?
— В гостинице. Послушайте, Леблан, куда вы пропали? Я звоню вам часами.
— Да, да. У меня были неприятности, Линдер. Мненужна ваша помощь. Я должен куда-нибудь спрятаться доотплытия парохода…
— Леблан…
— Меня не должны видеть…
— Леблан! Дайте же мне сказать. Извините. Наш пароход не отплывает.
— Что?
Томас в бессилии опустился на кровать. Эстрелла, стоявшая за его спиной, прижимала от страха свои кулачки к дрожащим губам.
— Что вы сказали?
— Корабль не отплывает.
Смысл сказанного медленно проникал в сознание Томаса.
— Почему?
Голос банкира звучал истерически:
— Уже несколько дней у меня тяжелое предчувствие, пароходство вело себя странно. Мне не хотелось вас беспокоить понапрасну, но сегодня я узнал…
— Что узнали?
— Наш пароход захвачен немцами! Томас закрыл глаза.
— Что, что случилось? — вскричала Эстрелла, вся дрожа от волнения.
— Ну, а какой-нибудь другой пароход, — со стоном произнес Томас в телефонную трубку.
— Невозможно. Все места на пароходы, отплывающиев Америку, распроданы на много месяцев вперед. Мы ничего не сможем поделать, Леблан. Мы крепко застряли в Лиссабоне. Алло, алло! Леблан! Вы поняли?