— Открой, пожалуйста, шампанское.
Они были втроем. Дебре отослал Сименона с каким-то поручением. Томас с интересом осмотрелся. В салоне висело огромное зеркало и стоял рояль, заваленный нотами. На стене была афиша:
«ОПЕРНЫЙ ТЕАТР МАРСЕЛЯ.
ЖОЗЕФИНА БЕККЕР В „КРЕОЛАХ“.
ТРЕХАКТОВОЙ ОПЕРЕ ЖАКА ОФФЕНБАХА.
ПРЕМЬЕРА 24 ДЕКАБРЯ 1940 ГОДА»
Полковник Дебре наполнил хрусальные бокалы.
— Предлагаю тост за женщину, которой вы обязаны своей жизнью, герр Ливен.
Томас склонился в низком поклоне перед актрисой:
— Я всегда чувствовал, что вы, мадам, понимаете мой образ мышления и действий. Вы женщина и, следовательно, ненавидите насилие, войну, кровопролитие и убийство еще в большей степени, чем я.
— Конечно, — ответила она, — но я люблю свою страну, а вы принесли ей большой ущерб, уничтожив списки агентуры.
— Мадам, разве бы я не причинил больший ущерб Франции, передав списки немцам? — спросил Томас.
На это ответил Дебре:
— Конечно, это так. Давайте об этом не будем говорить. Кроме того, вы, Ливен, очень помогли мне, организовав бегство из Мадрида. Вы по своему поведению пограничная натура. Но, клянусь вам, если вы еще раз позволите с нами подобную выходку, с мола вы не вернетесь, как бы Жозефина ни разделяла ваши взгляды.
— Послушайте, Дебре, я вас очень уважаю. И очень люблю Францию, но я клянусь, если вы опять принудите меня работать на вас, я снова обведу вас вокруг пальца, так как я не хочу вредить никакой стране, включая и Германию.
— А гестапо? — тихо спросила Жозефина.
— Не понял.
— Относятся ли ваши убеждения и к гестапо?
— Нет, мадам, помешать этой организации доставит мне высшее удовольствие.
Полковник Дебре поднял руки, привлекая внимание.
— Вы, наверное, знаете, что сейчас с помощью англичан на оккупированной и незанятой части Франции создается новая разведывательная служба движения Сопротивления.
— Об этом мне известно.
— От своего нового шефа полковник Сименон получил приказ заманить вас в Марсель и ликвидировать. Он посоветовался о способах выполнения задания с Жозефиной. Она известила меня. Таким образом я очутился в Марселе.
— Мадам, — сказал Томас с благодарностью, — по звольте налить вам еще шампанского.
— Ливен, я должен вернуться в Касабланку. Через неделю туда же перелетит и Жозефина. Мы получили соответствующий приказ из Лондона. Что вы думаете о Сименоне?
— Я должен лгать? — сказал Томас. Дебре продолжал:
— Сименон — человек с добрым сердцем. Он замечательный патриот.
— Героический солдат, — начал ассистировать Томас.
— Отважный лазутчик, — подхватила Жозефина.
— Да, да, да, — перебил их Дебре, — ему кое-чего не хватает. Мы знаем о его недостатке, и нет нужды это повторять.
Томас согласно кивнул головой.
— Мужество не доказывается только кулаком, — заметила Жозефина.
— Верно, для этого нужна голова. Вы, господин Ливен, и полковник Сименон. Это голова и кулак — превосходный тандем. В одиночку он никогда не дорастет до своих задач.
— Каких задач? — спросил Томас. Дебре прикусил себе губы.
— Положение очень серьезно. Я не могу сделать своих сограждан лучше, чем они есть. У нас есть свиньи.
— Свиньи есть везде, — заметил Томас.
— Наши французские свиньи на оккупированной и не занятой территории Франции сотрудничают с нацистами. Они предают наших людей, распродают страну. Французские свиньи оплачиваются гестапо. Гестапо, я сказал, господин Ливен.
— Слышал, — ответил Томас.
— Вы немец и одновременно вы можете выдавать себя за француза.
— О Боже, опять вы за свое!
— Эти люди не только предают свою страну, они и грабят ее, — продолжал Дебре. — Вот вам пример. Не сколько дней назад из Парижа прибыли два господина для скупки драгоценностей, золота и валюты.
— Французы?
— Французы, действовавшие по поручению гестапо.
— Как их зовут?
— Одного Жак Берго, второго Пауль де Лессе. Томас долго думал, глядя перед собой. Наконец, он сказал:
— Хорошо, Дебре, я помогу вам найти предателей. Но обещайте мне, что после этого вы предоставите мне свободу.
— Куда вы намерены ехать?
— Вы знаете. В Южную Америку. Там меня ждет мой друг банкир Линдер. Правда, у меня нет денег, но у него их достаточно.
— Господин Ливен…
— У него миллион долларов. Если я получу от вас паспорт, то с поручительством Линдера я получу визу…
— Господин Ливен, да выслушайте же меня…
— …а если у меня будет виза, я получу каюту на пароходе. — Томас оборвал свой монолог. — Так что вы хотели сказать, Дебре?
— Мне очень жаль, герр Ливен, очень. Но я боюсь, что вы никогда не увидите Линдера.
— Как я должен это понимать? Расскажите, что случи лось с моим другом. У меня давно какие-то дурные пред чувствия.
— Он умер, — ответил Дебре.
— Умер, — повторил Томас. Его лицо сразу стало серым. — Вальтер Линдер мертв. Моя последняя надежда. Мой единственный друг и единственная надежда попасть в Южную Америку, покинуть этот континент сумасшедших.
Вы были в тюрьме, Ливен, и не могли знать. Корабль, на котором находился Линдер, третьего ноября 1940 года в районе Бермуд наскочил на плавающую мину и потонул через двадцать минут. Спаслись несколько человек. Линдера среди них нет.
Томас сидел осунувшись, машинально вертя бокал с шампанским.
— Если бы вы находились на этом корабле, вас, вероят но, постигла бы такая же участь.
— Да, — ответил Томас, — это единственная утеши тельная мысль.
Ранним утром 26 ноября 1940 года Томас покинул друзей и направился в старую часть Марселя в квартиру, откуда его увезли накануне ночью. Первой его мыслью, когда он увидел забывшуюся во сне Шанталь, было разбудить ее и наказать. Затем он решил сначала принять горячую ванну. В ней-то и обнаружила его красавица. В то время как Шанталь терла его, он рассказал ей о своем спасении.
— Они отпустили меня, так как нуждаются во мне. Я должен для них провернуть небольшое дельце, для которого мне нужна твоя помощь. На этой основе, я думаю, может быть достигнуто и наше примирение.
У Шанталь выступили слезы на глазах.
— И ты простишь меня?
— Я должен, потому что нуждаюсь в тебе.
— Мне все равно, должен ли ты простить меня или обязан, лишь бы ты простил, — шептала она, целуя его. — Я сделаю для тебя все! Что нужно тебе?
— Несколько слитков золота.
— Золота? Сколько?
— Ну, что-нибудь стоимостью 5–10 миллионов франков.
— Настоящие слитки?
— Настоящие со свинцовым ядром.
— А если не достану?
— Ах ты, негодница. Несчастная лгунья, из-за тебя я опять связался с этими господами. Да не скреби так сильно!
Шанталь терла его еще сильнее.
— Ох, как я рада, что они не убили тебя, дорогой! — Она радостно засмеялась и стала его щекотать.
— Перестань, или я тебя шлепну!
— Это тебе не удастся.
— Ну, погоди! — Томас схватил ее, и она упала в ванну. Шанталь смеялась, кричала, выплевывая воду, и, на конец, затихла в его объятиях. Внезапно в голове Томаса всплыл образ Лазаря Алькобы, Вальтера Линдера и его жены, подумалось о пассажирах и матросах с затонувшего корабля, о солдатах в окопах, о всех бедных людях. Как тяжела их жизнь и как страшен их конец. Как мало счастья на этом свете.
В среду 4 декабря 1940 года в отдельном кабинете ресторана «Бристоль» встретились три господина за вегетарианским обедом. Обед организовал инициатор этой встречи, который, учитывая тонкий вкус и знание вегетарианской кухни одним из приглашенных, лично составил меню и контролировал приготовление блюд. Имена обедающих: Жак Берго, Пауль де Лессе и Пьер Хунебелле — замкнутый, худощавый господин 37 лет с острыми чертами лица. Не удивительно, что он был похож на Томаса Ливена, так как это был он, но звали его сейчас не Леблан, а Хунебелле. На это имя он имел фальшивый паспорт, изготовленный французской разведкой. То была их первая встреча, поэтому де Лессе и особенно Берго приглядывались к Томасу с нескрываемым интересом. Томас пригласил господ, чтобы поговорить с ними по интересующему всех вопросу.