— Да, пять дней.
— И печень не добавляли? — спросил Ферро, выглядевший, как звезда французского театра.
— Добавили полбутылки уксуса. Я счастлив, что выприняли мое предложение.
— Ну, прошу вас, — ответил гость, поддевая на вилку сельдерей, — не каждый день ведь получаешь приглашенияот агента немецкого Абвера.
Томас спокойно продолжал еду.
— Я навел справки о вас, месье Ливен, однако получил очень мало информации о том, кто вы на самом деле. Одно ясно, вас нацелили против меня, потому что считают, что я основная фигура черного рынка. Точно?
— Точно. Попробуйте еще кусочек мяса. Одного только я не понимаю.
— Что именно?
— Что вы приняли мое приглашение вместе поужинать, не доверяя мне и зная, что я буду бороться против вас. Для этого надо иметь веские причины.
— Разумеется, такая причина есть. Я хотел познакомиться с человеком, который может стать моим врагом. Мне хотелось бы узнать вашу цену, возможно, мы договоримся, месье. Томас удивленно приподнял брови, от его слов повеяло холодом.
— Вы действительно плохо информированы обо мне. Жаль, месье Ферро, я надеялся встретить равноценного противника.
Банкир покраснел. Он положил нож и вилку.
— Следовательно, мы достигнем соглашения. Теперь мне жаль. Боюсь, вы недооцениваете опасность, в которой с этого момента будете жить, месье, вы понимаете, что я никому не позволю смотреть в мои карты, даже самому неподкупному человеку.
Томас Ливен лежал на тахте, когда раздался телефонный звонок. Было 13 часов 46 минут, шел 1943 год.
Исторический момент! Этот звонок повлек за собой лавину событий. Если бы Томас мог это предвидеть, он оставил бы звонок без внимания. Но он не знал этого и снял трубку.
— Месье Ливен? — голос принадлежал банкиру Ферро. Томас любезно осведомился о самочувствии банкира и его супруги.
— Спасибо, все прекрасно. Послушайте, герр Ливен, мне очень жаль, что я у вас так агрессивно вел себя. Особенно за деликатесным столом. Мне хотелось бы реванширо-ваться. Вы не могли бы оказать моей жене и мне честь отужинать с нами сегодня? «Черт побери», — мелькнуло у Томаса в голове. Голос банкира звучал с мягкой иронией.
— Полагаю, месье, вам, как агенту Абвера, известно, гдея живу.
Томас спокойно ответил:
— Конечно. Вы живете на авеню Малаков, 24, совсемнедалеко от меня. У вас очень красивая жена Мария-Луиза, девичья фамилия Клебер. Она владеет самыми лучшими драгоценностями в Париже. У вас китаец слуга Чен Тай, повариха Тереза, девушка Зузета и два бульдога: Цицерон и Цезарь.
В трубке послышался смех Ферро.
— Приходите в девять часов вечера.
Томас не успел обдумать это приглашение: раздался стук в дверь. В комнату вошла, затаив дыхание, прекрасная Нанетта. Она заговорила по-немецки:
— Месье, по радио сообщили, что Муссолини освобожден. Дуче находится на пути в Берлин, к Гитлеру. Они обсудят планы дальнейшего ведения войны.
— Бенито счастлив, — сказал Томас.
Нанетта, смеясь, близко, совсем близко подошла к Томасу.
— О, месье, вы очень милы. Я так счастлива служитьу вас.
— Нанетта, подумайте о вашем Пьере.
— Ах, он такой скучный.
— Зря, он прекрасный парень, — заметил Томас, вставая, потому что Нанетта очень близко подошла к нему.
— Марш на кухню, — приказал он, щелкнув ее по ягодицам.
Она вышла, улыбаясь. А Томас подумал: «Что же надо от меня банкиру?»
Вилла на авеню Малаков представляла из себя дом, заполненный европейским и дальневосточным антиквариатом. Слуга, китаец небольшого роста с вечной улыбкой, принимал гостей, однако в его поведении и голосе чувствовались высокомерие и холод. Холодна и высокомерна была и горничная, которой Томас вручил в целлофановом картоне три розовые орхидеи для хозяйки дома. Высокомерен и холоден был также сам хозяин дома, заставивший Томаса прождать семь минут в гостиной. Он был, как всегда, элегантно одет. Ферро подал руку Томасу и начал смешивать коктейль. «Моя жена сейчас выйдет», — сказал он. Томас рассматривал будду, инкрустированные шкафы, тяжелые люстры и ковры. «Этот Ферро независим, ему плевать на меня. Но почему он пригласил меня?» Седоволосый банкир выронил два кубика льда. Он стоял перед баром с живописнейшим зеркалом и смешивал коктейль в серебряном шейкере. Ферро извиняюще усмехнулся — «руки дрожат, старею». Внезапно Томаса осенила догадка: Ферро вовсе не высокомерен, он очень расстроен. И китаец, и горничная тоже. Все они были в страшном ожидании чего-то.
Наконец появилась хозяйка дома. Мария-Луиза Ферро была высока ростом, стройна и очень красива. С голубыми глазами, ее светлые волосы были тщательно уложены. На ней было платье черного цвета, обнажающее плечи, на руках и шее сверкали редкие драгоценности. В них Томас узнал те, что были отобраны в Марселе у ювелира Писсаладири. «Боже, боже, вот где они оказались!» — подумал Томас. «Мадам», — он поклонился и поцеловал ей руку. Ее узкая, белая, пахнущая дорогими духами рука дрожала. Томас выпрямился и поглядел в ее голубые глаза. В них он заметил панику. Почему? Мадам поблагодарила его за орхидеи и сказала, что рада была познакомиться с ним.
Потом она взяла бокал с мартини, поданный ей супругом, но тут же поставила его на шестиугольный бронзовый стол, прижала руки к щекам и внезапно разрыдалась.
— Ради Бога, Мария-Луиза, что ты, возьми себя в руки, что подумает герр Ливен?
— Простите меня, простите меня, — всхлипывая, прошептала госпожа Ферро.
— Это нервы, дорогая.
— Нет, не нервы. Это не из-за того. Добавилось другое! Лицо банкира сделалось жестоким.
— Что еще?
— Ужин, ужин испорчен. — Она вынула платочек и поднесла к глазам. — Тереза уронила судака.
Банкир Ферро, которого абвер считал ключевой фигурой парижского черного рынка, потерял контроль на собой.
— Мария-Луиза, я прошу тебя, ты знаешь, о чем пойдетречь за ужином, что поставлено на карту, и именно сейчас устраиваешь истерику из-за какого-то идиотского судака. Ты ведешь себя, как…
— Месье Ферро, — перебил его Томас.
— Что вам угодно, простите, я хотел сказать, слушаю вас, месье?
— Позвольте мне задать несколько вопросов мадам.
— Да, пожалуйста.
— Спасибо. Мадам, вы сказали, что Тереза уронила судака.
— Уронила. Она уже старая и плохо видит. Он упал наплиту, когда она вынимала его из воды, и разлетелся накуски.
— Мадам, существует лишь один грех в жизни: терять мужество. Извините за нескромный вопрос, что предполагалось приготовить из судака?
— Филе в соусе гумберланд.
— Да, а затем?
— Кофейно-шоколадный крем.
— Да, да, — проговорил Томас, кушая сливу, — все идет отлично.
— Что идет отлично? — прошептала хозяйка, которая на себе имела не менее 70 каратов драгоценных камней.
— Мне представляется, что вы страдаете по двум причинам, от одной из них я могу вас сразу же освободить, если вы позволите мне заглянуть на кухню.
Вы… вы думаете, что сможете что-либо сделать с судаком? — Выражение удивления было в ее глазах. — Конечно, мадам, — ответил Томас, — возьмем только с собой бокалы и шейкер. Готовить удобнее, делая глоточек. Действительно, прекрасный мартини. Настоящий шотландский джин. Где вы его только достаете на четвертом году войны, месье Ферро?
Что же на самом деле случилось? Этого Томас не узнал в огромной, блестевшей кафелем кухне. В фартуке, повязанном поверх смокинга, он спас мир от катастрофы с судаком. Удивленно смотрели, как он это делал, полные сознания своей вины старая кухарка, бледная хозяйка и бледный хозяин. Супруги на время забыли о своих неприятностях. Томас думал: «Я могу ждать, если этот театр будет продолжаться, хоть до утра. Рано или поздно вы заговорите». Внезапно в доме послышался шум. Хозяйка побледнела, Ферро кинулся к двери и столкнулся со слугой-китайцем, который что-то говорил на своем языке. В доме раздались громкие голоса, что-то упало.
— У меня много хлопот с моей кузиной, герр Ливен, — проговорила хозяйка.
— Мне очень жаль, мадам.
— Она приглашена к ужину, но вдруг решила убежать. Чен Тай в последнюю минуту помешал ей.