Из нужного, на полу больше ничего не было. Теперь из информативного. Огромное количество мокрых, грязных и, неимоверно вонючих следов.
«Точно, в коллекторе! — сообразил Козыревский, — Говорят он — огромный. Сейчас посмотрим. Сколько же вас было? — Два… четыре… пять… семь… восемь. Да, восемь человек. Нормальный, такой отряд. Ничего, Мишган. Ты и не с такими справлялся. Кончай перекур. Надо их догонять!» — Миша потянул железную, «морскую» дверь и в нос ему ударил зловонный запах нечистот.
— Стой, кто идет! — раздался голос на подходе к «Выборгской».
— Кому надо, тот идёт. Кому не надо, тот стоит, — нагло ответила Барбара, и, на всякий случай перехватила оба пистолета-пулемёта поудобнее, — Не видишь, какие люди пожаловали? Командующий ЛенВО и директор ФБГБ по Северо-западу!
Из маленького технического тоннеля выскочил тучный капитан полиции, закинул автомат на плечо, вытянулся «в струнку» и, приложив ладонь к виску в воинском приветствии, отрапортовал.
— Товарищ генерал — майор, за время вашего отсутствия ни каких происшествий…
— Никаких говоришь? — Усмехнулся Ведьмак, — А то, что враг наш с тобой город уничтожил, не происшествие???
— Виноват, товарищ генерал-майор, — стыдливо опустил голову капитан.
— Ни в чём ты не виноват, капитан. Ты — простой человек, — Ведьмак подошёл к полицейскому и по-отечески взял его левой рукой за затылок, — В чём ты виноват? Ты служишь своему народу. И служишь хорошо. Достойно служишь. Барбара!
— Я, товарищ генерал-майор!
— Надо поощрить капитана… Как твоя фамилия?
— Ефремов, — ещё больше сконфузился капитан,
— Капитана Ефремова. Присвоить ему внеочередное звании майора! А скажи мне, майор Ефремов. Не было ли здесь постороннего народа? Ну… Там, сталкеров разных или, может, просто с других станций приходил кто?
— Никак нет, товарищ генерал-майор, — затряс головой полицейский.
— А какой гарнизон на вверенном тебе объекте?
— Извините, товарищ генерал-майор, — полицейский вдруг недоверчиво посмотрел на Ведьмака, — Данная информация совершенно секретна. Я могу вам это рассказать только с ведома и по приказу майора Филаретова.
— Учитесь девочки! Молодец, майор! Ни какой враг мимо не пройдёт! Ни одной государственной тайны не выдаст! Предлагаю повысить майора Ефремова, до подполковника!!! И назначить его командующим обороной станции «Выборгская»!
— Не могу возразить, — подыгрывала Барбара Ведьмаку, — Приказ сейчас оформить?
— Оформим на «Выборгской»! — торжественно произнёс Ведьмак, — Перед всеми обитателями. Перед СТОРЕМ!!!
— СЛУЖУ РОССИИ! — гаркнул подполковник Ефремов. Ещё никогда он не взлетал по карьерной лестнице так стремительно.
— Отлично служишь! Так сколько у тебя в ведомстве людей, подполковник?
— Двенадцать человек, включая гражданских.
— А что гражданские делают у тебя?
— Ну, как… — не понимая, удивился Ефремов, — Дежурный по станции, два электрика, дежурный по эскалатору…
— Понял, — кивнул Ведьмак, — Барбара!
— Я, товарищ генерал-майор!
— Оформляй представление к ордену Мужества, подполковника Ефремова, — левой рукой Ведьмак резко потянул полицейского на себя, а правой провёл удар длинным, тонким стилетом так, что сталь вошла в подбрюьше, пробила селезёнку, сердце и лёгкое подполковника. Полицейский округлил глаза и, вцепившись двумя руками в плечи Ведьмака, начал судорожно хватать ртом воздух. Ведьмак выдернул из плоти стилет, вытер его о рукав полицейского кителя ещё живого Ефремова, положил ему левую руку на лоб и толкнул от себя, — Посмертно…
Ночь всегда темна перед рассветом. Это когда луны нет. Сейчас луна предательски светила сквозь рваные облака. Удивительно, но этой ночью небо стало практически чистым. А ещё и снег кругом. Пусть и не такой белый, как раньше, до удара, но всё равно. Картина, достойная кисти великих художников-пейзажистов.
По серому холсту замёрзшей Невы, на широких лыжах, держа максимальный темп, двигались пять фигур в белых маскхалатах и огромными белыми рюкзаками за спинами. На шеях у них болтались почти новые снайперские бесшумные автоматы ВАЛ, с огромными ночными прицелами.
Неву они пересекли в месте, где раньше стоял корабль всех рабочих и крестьян — крейсер первого ранга «Аврора». Честно говоря, от крейсера, к началу этого бардака, уже мало чего осталось. Настоящий корпус корабля валялся в прибрежной зоне, в Лужской губе, ласкаемый неспокойными волнами Финского залива. Он погиб, как должен погибать боевой корабль — в море. А то, что стояло последние годы — было всего лишь габаритным макетом. Бесполезной жестянкой, бетонный постамент которой скрывали свинцовые воды коварной Невы.
— Фашист, время!
— Пять, пятнадцать!
— Держим темп, парни!!! — Никотин, шедший во главе колонны, прибавил ходу, — Через пятнадцать минут должны быть у Кантемировского моста. Аллюром, мальчики…
— А можно — Пясасёк, — Китяж изобразил зайца из мультика про Винни-Пуха, — В самом деле, Пясасёк. Или может, Петя Аццкий??? Смотри, — он указал глазами на бляху на поясе, — Я, тоже Аццкий.
С Бориса, бывшего надменным и спесивым ещё три секунды назад, вся спесь сошла. Как душем смыло. Он непонимающе, испуганно хлопал своими огромными глазюками.
— Ну, Боренька, — подмигнул ему Китяж, — что делать то, с тобой будем?
Борис переварил, первые секунды разговора. Начался он не в его пользу, но Боря играл дома. За него были стены.
— Ну, ремешок тебе больше не понадобится, — любезно ответил он Китяжу, — Всё равно, тебе жить осталось час. От силы — полтора. И от того, как ты будешь мне отвечать на вопросы, будет зависеть, примешь ли ты смерть, жуткую, лютую, или я удостою тебя смерти лёгкой — пули в затылок.
— А ты события не торопишь, Боренька, — также продолжал наглеть Тяжин, — Ты думаешь, если ты в этом дерьме выжил и жить в нём продолжаешь, так ты уже Бога за яйца поймал? Я то, умереть не боюсь. Умирал уже… А вот ты…
Дальше Боре не захотелось продолжать разговор в таком тоне, и он, тыльной стороной ладони ударил Китяжа по щеке.
— Будешь говорить, тварь, когда тебя спрашивают! Итак! Фамилия, имя! На кого работаешь? Когда, где и кем был завербован!!!
— Кирилл Тяжин, Военная Разведка. Майор Главного Разведывательного Управления, если конечно это тебе о чём-то говорит, Боренька, — Кирилл продолжал куражиться. Рано ещё было раскрывать все козыри. Он играл. Играл Жертву, — Кстати, фамилия Петацкий тебе не идёт. Поменял бы ты её на, скажем, Моисеев. А? Как звучит. Боря Моисеев, живущий в главном городском коллекторе. Когда ты последний раз мылся, Боря? От тебя воняет.
И ещё один удар. В солнечное сплетение. Его Кирилл почти выдержал, но Борис, действительно, был огромен и «пробил» хвалёную мускулатуру.
— Тебя, говно, сейчас не спрашивают. Разведчик… Что же ты здесь забыл, разведчик. И что это за ГРУ такое, что так легко себя пленить позволило? И самое главное, что это ты про никотин говорил, который убивает?
Кирилл немного отдышался от удара и продолжил свою издёвку.
— Что-то мне не очень-то верится, что ты здесь рулишь, Боренька. Мне кажется ты простой вышибала. Так. Кувалда ходячая. Заводишься от простой шутки, и вопросы задаёшь слишком простые. Нет, чтобы спросить, сколько жителей в Китае или, например, где находится Везувий… Нет, тебе сразу подавай, кто, откуда, зачем, что делать и кто виноват… Сошка ты Боря, мелкая… А вот с твоим непосредственным начальством я бы поговорил…
Снова удар. На этот раз так сильно, что у Китяжа полетели искры…
— Всё сказал? — злобно прошипел Борис.
— Ударишь ещё раз — лишишься глаза, — выдохнул Китяж, — Я буду разговаривать с пастухом, а не с его безмозглым бараном…
И Кирилл увидел как медленно, Борис замахивается. Он был очень сильный… И в этом была его главная слабость. Очень сильный — очень неповоротливый…
Представьте себе трубу двенадцать метров в диаметре и почти двадцать километров длинной. Представили? Я — нет. Не укладывается у меня в голове, как такое сооружение может находиться на глубине девяносто метров, под городом, который построен на болоте. Всё это должно было рухнуть, затянуться трясиной, заплыть водами Невы.