— Ну, где вы ходите! — дядька резко встал из-за стола и Кирилл, который и сам был далеко не маленького роста, понял, что по сравнению с этим человекам, даже он кажется малышом, — Иванов Василий Степанович, — представился доктор, протянув огромную, как лопата, ладонь, — Врач-хирург высшей категории. Ну, Кирилл вы и шороху на отделении навели. Сначала из Москвы позвонили, потом зав. отделением. Что у вас стряслось?
— Вот, — Тяжин отошёл в сторону. За его спиной стояла миниатюрная Женя.
— Ну что ж, — доктор потёр ладони, будто мальчишка, которого родители оставили наедине с огромным тортом, — Посмотрим.
— Смотрите, смотрите. Только, не сломайте, — ухмыльнулся Китяж, намекая доктору на его габариты. Иванов отреагировал со свойственным каждому доктору сарказмом.
— Да вы не бойтесь, Кирилл. На меня ещё никто не жаловался. Мёртвым-то жаловаться некому. Как вас зовут, девушка?
— Женя…
— Евгения?
— Сергеевна.
— Вы, Евгения Сергеевна ничего не бойтесь. Я вас в обиду не дам. Ложитесь на кушеточку. А вы, Кирилл, сходите, перекурите пока. Курят у нас прямо у лифтов, — Иванов показал Китяжу на дверь, и тот, послушно пошёл курить. Сигарета сгорела в его руке через минуту. Вторую он курил дольше. Давненько он так не нервничал. Судя по тому, что сказал ему по телефону Мухин, операция предстояла плёвая — простой аппендицит. Но Кириллу, почему-то было не по себе. И, вроде, сам относительно недавно лежал в больнице, и академик за докторов поручился, а, все равно. Не спокойно. Докурив, он помчался в ординаторскую.
— Так что, Евгения Сергеевна, — Иванов снова сидел за своим столом, а Женя сидела напротив него и еле сдерживала слёзы, — Вы не переживайте. Это — обыкновенный аппендицит. Мы его вам удалим и всё.
— Удалим? — от услышанных слов Женя поменялась в лице. Только что, она была «умирающим лебедем» и тут, на тебе, — Не надо мне ничего удалять. У меня уже ничего не болит. Я — здорова! Мне уже не больно.
— Вы так не скачите, Евгения. Ей богу, как маленькая, — усмехнулся доктор, — Вы поймите, у вас перитонит может быть. А в этой ситуации будет серьёзная операция. Шрам поперёк живота, — доктор показал руками какой огромный будет шрам. И, судя по тому размаху, что увидел Китяж, Женю должны был разрезать вдоль. От макушки до пяток, — оно вам надо?
— Не надо меня резать, — твёрдо сказала Женя, — Да, я маленькая. Мы, маленькие — такие злые! Не поверите, но я однажды…
— Давайте договоримся так, Евгения. Температура у вас сейчас растёт, — перебил её доктор, — Я вам сейчас сделаю укольчик, и мы посмотрим динамику. Вам придётся остаться здесь до утра… Не переживайте. Если к шести ноль, ноль у вас будет хотя-бы тридцать семь и пять, я вас отпускаю. Но, если температура будет, хотя-бы на одну десятую выше, мы делаем операцию. Договорились? — он, лукаво улыбнувшись, заглянул Жене в глаза и протянул её свою огромную ладонь.
— Договорились, — приободрилась Женя.
— В таком случае — в палату. Сестра на втором посту уже предупреждена.
Медсестра, которая была предупреждена о прибытии новой пациентки, как всегда оказалась не готова к её размещению и была немного раздражена тем, что её разбудили среди ночи и заставили работать.
— Бельё будет только утром.
— У нас — своё.
— Со своим — нельзя, — толи по скудности своего ума, толи спросонья, медсестра явно не понимала из-за чего такой сыр-бор и что с Китяжем такие разговоры не прокатывают.
— Если нельзя, но очень хочется, то — можно, — с усмешкой ответил Кирилл и начал стелить больничную кровать. В палате было человек пять, и он старался их не разбудить. Был уже второй час ночи.
— Я же сказала. Нельзя, — повысила голос сестра.
— Тише будь. Народ разбудишь, — голос Кирилла тоже изменился. Он стал ледяным.
— Я сейчас дежурному врачу скажу.
— Вперёд.
Медсестра исчезла. Тяжин застелил постель, вышел в коридор и стал ждать, когда подойдёт Женя. Когда она подошла, то была немного недовольна:
— Ты с персоналом не ругайся, а то вдруг ты уедешь, а мне…
— Я никуда не уеду. — заверил её Кирилл, — Я тебя сюда привёз, я и заберу. А сейчас, ложись. Поспи.
Но, спать Жене почему-то не хотелось. Василий Степанович сделал ей «волшебный» укол. Температура начала спадать и она, с нетерпением ждала шести ноль, ноль. Заснула она, около четырёх утра, и Кирилл пошёл перекурить. В курилке он и пересёкся с Ивановым.
— Василий Степанович, вы что, правда, нас отпустите?
— Нет, Кирилл. К шести у неё температура подскочит, — ответил доктор, — Состояние у неё не самое лучшее. Кстати, Кирилл. А кем она тебе приходится? Женой? — Кирилл лишь улыбнулся, — Сестрой?
— Нет, Василий Степанович, — улыбнулся Тяжин, — она мне… — и тут он впервые задумался. А кто она ему? Подруга? Дружескими их отношения можно было назвать с большой натяжкой. Да и не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. В этом он был совершенно уверен. Женой? Как бы ни так. Сожительницей? Слишком официально и пошло, — Она — моя невеста, — от такого ответа Китяжу вдруг стало легко и свободно. Он, честно говоря, и сам не ожидал, что скажет это.
— Ну, ты Кирилл, даёшь, — удивился Василий Степанович, — У нас мужья со своими жёнами так не цацкаются. А тут… чужой человек. Хотя… Малик меня предупредил, что ты — не такой как все. О тебе и так, легенды ходят. Шутка-ли…
— Да ладно вам, Василий Степанович. Какой — «не такой»? Две руки, две ноги. Голова, местами, имеется, — Кирилл смотрел на ночной город. Огромные хлопья снега медленно кружили вальс, укутывая промозглый, замерзающий Питер белоснежной шубой, — Я — среднестатистический человек. Только, пришибленный слегка.
— Не каждому дано то, что дано тебе, — возразил доктор, — О тебе, в наших кругах, легенды ходят.
Кирилл исподлобья посмотрел на Иванова. За спиной доктора висела табличка: «Кафедра гепатохирургии. Военно-Медицинская Академия».
— Василий Степанович. Разрешите вопрос? — доктор молча кивнул, — А почему здесь ВоенМед?
— Не знаю, — пожал плечами Иванов, — Перевели нас сюда давно. Я только интернатуру закончил, — он затушил бычок об импровизированную пепельницу, — Пойдём-ка, проведаем твою зазнобу.
— Да, она только заснула, Василий Степанович.
— Тогда и ты, сходи, покемарь. Через два часа её уже начнут готовить к операции.
— А может, без операции обойдёмся?
— Может, и обойдёмся, — задумался Иванов, — Сегодня у нас понедельник? Так вот, в пятницу, ей разрежут живот полностью. Вынут кишки, прополощут их в тазике с фурацилином. Отрежут часть, а часть запихнут назад. И всё, — он весело хлопнул Китяжа по плечу.
— Убедили, — кивнул Тяжин, прикидывая варианты.
— Иди спать, Кирилл.
И Кирилл пошёл пристраиваться в кресло.
Температура поднялась, как и обещал Иванов — к шести утра. Причём, не просто поднялась — скакнула почти до сорока. Женя проснулась от того, что её бил озноб и, сообразив, чем это чревато, сама подошла к медсестре и попросила её готовить к операции. Пройдя все необходимые процедуры, она вернулась в палату, села на свою кровать и стала ждать. Тяжин в это время беседовал с Ивановым.
— Значит так, Кирилл. Вариантов у нас не много. Как говорится в одном кинофильме: «Резать, к чёртовой матери, не дожидаясь перитонитов!» — доктор был в свежем синем халате — комбинезоне и, на удивление, выглядел очень бодро, — Вопрос с наркозом. По идее, мы не имеем права отказать в операции. Но применять к ней простой наркоз?… — он покачал головой, — Не хотелось бы, чтобы она проснулась у нас на столе.
— Сколько? — Кирилл понял всё с первой секунды разговора.
— Пятнадцать, — виновато улыбнувшись и пожав плечами, ответил доктор.
— Добро. Работайте, Василий Степанович. Наркоз будет оплачен в течение суток. Как долго продлится эта… — Кириллу не хотелось произносить вслух слово «операция», — Эта процедура?
— На всё, про всё — полчаса. Если всё будет в порядке… Плюс подготовка. В общей сложности — час. Час, пятнадцать — максимум.