Когда они вернулись к столу, Ты ненароком завел разговор об открытии Эйнштейна. Это называлось «включить радио», или «перевести собеседника в режим монолога», что позволяло, в данном конкретном случае, спокойно поесть, не отягощая себя необходимостью поддерживать разговор или, еще хуже того, развеивать скуку.
Эйнштейн завелся, что называется, с пол-оборота.
– Думаю, вы достаточно образованные люди, и мне нет необходимости объяснять уже ставшие банальными истины о том, что мы существуем не в некоей объективной реальности, а в её модели, которую создает наше сознание, основываясь (предположительно) на данных, получаемых посредством органов чувств, – начал он свою речь, – это давно уже ни для кого не секрет. Не секрет и то, что наука, несмотря на технический прогресс, так и не смогла выйти за рамки этой субъективной модели. Ведь, если разобраться, то любой прибор по своей сути является приспособлением для домысливания. Так, измеряя что-либо при помощи приборов, мы видим перед собой стрелку индикатора, схему, график, или иную картинку, которая, мало того, что находится внутри нашей модели реальности, но и заставляет нас на основании её показаний домысливать сам процесс, происходящий при измерении.
Так, никто из нас никогда не видел и не увидит электромагнитное поле в чистом виде, однако, это не мешает всем нам сталкиваться с некими проявлениями, которые мы все дружно примысливаем электромагнетизму. Для нас это – неоспоримый факт. Таким же неоспоримым фактом для человека былой эпохи было бы то, что это колдовство, происки дьявола или знамение бога. Причем, нет никакой гарантии, что для человека из будущих времен не будет казаться таким же смешным и нелепым наше поклонение электричеству.
Другими словами, если в те же средние века главенствующей была религиозная парадигма и церковники строго следили за тем, чтобы всеобщее домысливание проходило исключительно в заданном направлении, то сейчас эту роль исполняет наука. Мы так устроены, что для стабильного существования нам нужна устойчивая в пространстве и времени всеобщая картина домысливания. Причем, совершенно не имеет значения, что лежит в её основе: наука, религия или что-то еще.
Стоит разрушить парадигму, или всеобщую картину домысливания, и мир рухнет. Порядок превратится в хаос. Наступит конец света, более ужасный, чем десяток термоядерных войн вместе взятых. Смена парадигмы возможна, но только в том случае, если новая парадигма или новая система домысливания полностью соответствуют необходимым требованиям. Другими словами, человечество может бороздить океан познания, только как лобковая вошь, совершая скачки от одного лобка-парадигмы на другой. Поэтому ученые точно так же, как когда-то попы, всеми силами борются с любой ересью, независимо от того, насколько она соответствует истине. И битва идет не за мнения, а за Мир, за порядок, за то, что мы видим собственными глазами каждый день.
Или вы думаете, что вселенные средневекового крестьянина, индейца и современного белого человека будут идентичны? Они не будут даже похожи.
Исходя из всего этого, Евгений Георгиевич Заполярный поставил перед собой цель: создать измерительное устройство, которое бы могло измерять несуществующие в нынешней парадигме или неизвестные нам параметры. И он создал свой заполярный измеритель – устройство, фиксирующее процессы, происходящие за пределом известных науке границ. Теперь ученым в срочном порядке предстояло домыслить, что же на самом деле измеряет этот прибор.
Понятно, что жена и дочка бульдожьей хваткой ухватились за возможность погулять за казенный счет по Лондону или Парижу. И все было бы хорошо, если бы не больная теща, которая, вот уже шестой месяц, умирала в доме Заполярного.
– Ты не волнуйся, она не заразная, смирная, не кусается, – перешел к делу Заполярный, – но я боюсь, чтобы она не сделала мне какой-нибудь гадости. К тому же, она может умереть и оставаться в доме неопределенное время. Вы меня понимаете?
Трубопроводов его понимал, к тому же, Ты уже все за него решил и даже взял небольшой аванс.
– Прекрасное место! – восхищенно сказал Ты, выходя из машины, – настоящий рай, и всего в каком-то часе езды…
Место, действительно, было великолепным. Дом находился в хвойном лесу. Был он двухэтажным, деревянным, но теплым и крепким. Внутри дом был богато обставлен, но без китча. Кроме хозяйской тещи, которая, наевшись снотворного, дрыхла в своей комнате, в доме никого не было.
– Наверно, пошли по магазинам, – решил Заполярный, – надо же приготовиться к поездке. Чай, кофе или чего покрепче? – предложил он.