"Эх, хорошо в стране советской жить!
Эх, хорошо страной любимым быть!
Эх, хорошо стране полезным быть,
красный галстук с гордостью носить! Да, носить!"
и веселились в предвкушении такого радостного и редкого события, короче - пребывали в прекрасном расположении духа. Учитель пения Антон Петрович всё время высовывался из кабины и орал, чтобы все замолчали, поберегли связки. В самом деле, беспокоился он не зря - от холодного ветра некоторые "певцы" стали хрипеть...
Пройдя отборочный конкурс, школьники русской семилетки, к сожалению, не вошли в число первых трёх мест, но всё равно получили удовольствие от праздничного волнения, от концерта и от солнечной тёплой погоды (смотр проходил под открытым небом на площади, на сооружённой для этой цели сцене). При большом скоплении народа, под градом аплодисментов, они чувствовали себя почти артистами.
Но праздник закончился, наступила пора ехать домой, и ребятишек повели к грузовичку.
Однако шофёр дядя Лёня тоже не терял времени даром - пока школьники соревновались, он тоже устроил себе праздник. Короче, дядя Лёня оказался пьяным "в стельку"... Но, что же делать?.. Автобусов в те далёкие годы в тех, довольно глухих краях ещё не было, машин было мало, шоферов - ещё меньше... А ехать-то надо! Закинули ребятишек в кузов, запихнули в кабинку весёлого дядю Лёню... Только вот Антон Петрович под предлогом, что у него ещё есть дела в судейском жюри, ехать отказался, посадив вместо себя в кабину одного из старших учеников и строго-настрого повелев шофёру ехать медленно и осторожно. "Не боись, учитель, довезу в целости и сохранности!" - заплетающимся языком заверил дядь Лёня учителя, и так резко газанул, что все пассажиры наверху опрокинулись со скамеек...
Возле "Чайной" на окраине районного центра, водителя тормознул его приятель, тоже "вдутый" основательно. Пацана из кабины, не мешкая, отправили наверх, обратно к "своим" и, выехав на большак, дядя Лёня, позабыв про все предупреждения, начал пытаться выжимать из своего ГАЗа всё возможное и невозможное. Опасаться ему было нечего и некого - ГАИшников на дороге, естественно, не водилось, встречных машин не попадалось...
"Па-а-а любил я её не на шутку... и она меня тоже невзначай!" - весело распевал, крутя баранку, дядя Лёня, и давил на газ, даже не пытаясь объехать дорожные ямки и бугры. От тряски под юными пассажирами соскакивали из пазов лавки, и, падая, отдавливали им ноги. Полусонный шофёр зигзагами "мерял" дорогу, рискуя свалить машину в кювет или впороться в столб. В эти опасные моменты девчонки визжали от страха, закрывая ладошками лица, а мальчишки яростно колотили кулаками по кабинке, пытаясь разбудить задремавших приятелей. Иногда попадались навстречу повозки. Испуганные лошади в ужасе вставали на дыбы и метались в стороны, норовя опрокинуть телегу, а возница что-то орал, грозя кулаком шофёру. Некоторые мальчишки, не желая рисковать, спрыгивали на ходу, благо скорость на этом авто водитель при всём желании не мог увеличить более тридцати км в час, и продолжали путь пешком. Подъезжая к селу, к родной школе, ребята взбодрились. Кто-то из мальчишек вдруг запел высоким голосом на мотив известной всем песни "Артиллеристы! Сталин дал приказ...":
Ученики! Директор дал приказ -
И все подхватили весело, облегчённо, радуясь, что все дорожные страхи позади:
Поймать учителя - и выбить левый глаз!
За наши двойки и колы, за все пропущенные дни -
по школе залпами: Огонь! А-агонь!!!
Своего учителя пения школьники больше не видели. Его уволили. Но не за то, что оставил на произвол судьбы и пьяного водителя несовершеннолетних детей... А за то, что его ученики извратили слова в песне о великом вожде, что недопустимо и позорно для советских детей и их наставника ... Кто-то из бдительных сельчан "капнул", куда надо.
Ну, что ж, бывший учитель сам виноват! За детьми глаз да глаз нужен... да и уши тоже!
Страничка из альбома
Новенькая появилась в школе в середине ноября. В седьмой "А" втиснулась могучей фигурой завуч Ольга Андревна, "тётя Туча", - так прозвали её острословы с "камчатки" за извечно хмурый взгляд из-под широких бровей, непомерную рыхлость телес и неизменный тёмно-серый костюм. За мощным плечом завуча, словно солнышко, выглядывающее из-за хмурой облачности, сияла чья-то ярко-рыжая макушка.
- Садитесь, - небрежно махнула рукой "туча" на приветствие учеников, и вытолкнула вперёд высокую девочку в синем форменном платье с чёрным фартуком. - Вот, принимайте новенькую... как бишь тебя зовут?
- Генриетта...
- Ну, вот, прошу любить и жаловать э-э-э... Генриетту... - Ольга Андреевна, кивнув головой нашей классной, вышла.
Мальчишки бесцеремонно с ироничными ухмылками и репликами разглядывали рыженькую, в конопушках на розовых щеках, новенькую, а девчонки шушукались и хихикали, поглядывая на неё. Однако девочка, судя по всему, вовсе не чувствовала себя "не в своей тарелке". Она оглядела класс дерзким взглядом, на пару секунд задержав его на "галёрках" и, не дожидаясь приглашения, прошла к Иркиной парте, намереваясь сесть на свободное место.
- А тут занято! - сказала ей Ира.
- Но пока нет ни хозяина, ни его вещей, я посижу здесь, - ответила девчонка решительным голосом, и Ирка не нашлась, чем ей возразить.