- О, Господи, да что ж с вами за беда приключилась?! - навстречу шла женщина с охапкой хвороста.
Так они оказались в семье Шуры, простой крестьянки, имеющей троих ребятишек мал мала меньше. Добрая селянка приютила ещё и Веру с ребёнком.
- Если соседи спрашивать будут кто, мол, ты такая, - наставляла она Веру, - скажешь, что моя двоюродная сеструха, из Боровичей, мол... А то, ежели в комендатуре прознают, что чужая, плохо будет и тебе, и мне.
- А как же... если вдруг полицай узнает?.. - забеспокоилась Вера, - из-за меня ведь и вы пострадаете.
- Вот тут-то как раз и беспокоиться нечего! Гришка свой человек. Стыдно сказать, но он зятем мне приходится - муж родной моей сестры. Вот так... позорище нашей семьи, чтоб ему пусто было!
Однажды Вера сидела у окна с иголкой в руках и латала детскую одёжку. Шуры не было дома - ушла мыть полы в комендатуру. Ребятишки её играли во дворе, а Ириша спала. В избу вошёл мужик, по-хозяйски прошёл в горницу прямо в грязных сапогах и, придвинув табуретку, сел напротив Веры.
- Ну, что, - будто продолжая прерванный разговор, обратился он к ней, - поговорим?..
По тому, как бесцеремонно он себя вёл, Вера догадалась, что это и есть зять Шуры, местный полицай. Она молча кивнула головой.
- В общем, так, - без обиняков начал он, - мне, как понимаешь, никакого резона нет за "просто так" из-за тебя рисковать. Поэтому будем с тобой иногда видеться... Станешь мне послушной - будешь спокойно жить.
- Что вы имеете в виду?.. - спросила Вера, смутно надеясь, что этот тип просто шутит.
- А то ты не знаешь... Чать, не девка, дитё уже имеешь, - хохотнул Гришка. - Короче, встречаться будем. Тайно. И чтоб Шурка об этом - ни-ни... В твоих же интересах молчать.
- Да как же вы можете мне такое говорить?! - возмутилась Вера, - ведь у вас жена есть!
- А чего жена?.. Будешь помалкивать, так и не узнает ни об чём. А ты баба красивая, молодая... - он растянул в улыбке толстые, мокрые губы. - Вона булочки какие... - он вдруг, протянув руку, сжал Верке грудь. Вера, вскрикнув от возмущения, неожиданно для себя всадила ему в руку толстую иглу. Гришка взвыл от боли и ярости.
- Ах, ты ж сучка поганая!!! Гордая, да?! Ну, ла-а-адно... Не хочешь со мной - будешь ублажать взвод фрицев!! Погляжу я, что от твоей гордости останется! - Он отсосал кровь с тыльной стороны ладони и, неожиданно успокоившись, сказал:
- Значицца, так... Как стемнеет, приходишь ко мне на сеновал. Здесь, у Шурки. Или же - я тащу тебя в комендатуру. Думай, пока время есть... И надеюсь, ты не круглая дура!
Он ушёл, громко хлопнув дверью. Обхватив голову руками, Вера долго сидела в раздумьях. Как же ей быть? Бежать? Но куда?.. Кругом немцы... Что же теперь - из двух зол выбирать меньшее?.. Её всю передёрнуло только от одной мысли о близости с этим отвратительным типом с заплывшими сальными глазками. А каково после этого смотреть в глаза Шурке?! Вера застонала от бессилия и безысходности. Мелькнула даже мысль - вообще уйти из жизни... "А моя девочка? останется сиротой"?.. - Вера почувствовала, как стала намокать кофточка на груди от молока, и у неё больно защемило сердце. Нет... всё же она расскажет обо всём Шуре, а там - будь, что будет.
- Ах, он кобель шелудивый! - всплеснула руками Шурка, выслушав Веру. - Ну, он у меня сегодня узнает, где раки зимуют! Похотливый козёл... ишь, чего удумал!
- Шура, он ведь меня в комендатуру отведёт!
- Да не посмеет! Я ж его с дерьмом смешаю, гада!!
Ситуация действительно разрешилась легко: Гришка своих жену и свояченицу боялся гораздо больше, чем фашистов. Теперь избу Шуры он обходил стороной.
Стала, наконец, наступать советская армия. Немцы, удирая, в ярости уничтожали целые селения и их жителей: сгоняли стариков и больных в просторное помещение, типа колхозного сарая, и поджигали его... А трудоспособных крестьян (в основном это были девушки и женщины молодого и среднего возраста), угоняли целыми эшелонами в Латвию и Германию. Шуру с семьёй не тронули, а вот Верке полицай Григорий припомнил всё, сдав её с ребёнком немцам.
В товарный вагон (телятник) их, женщин, набили до отказа. Не было возможности даже сесть. От жары, нехватки воздуха, многие теряли сознание. Некоторые, слабые здоровьем, даже умирали... Во время остановок выносили трупы, а в вагон передавали бидончик с водой для питья. Один на всех.
На станции Малта (Латвия) их высадили из товарняка, выстроили в длинную шеренгу.
Вдоль неё медленно шёл немецкий офицер. Он внимательно вглядывался в лица женщин бледно-голубыми, какими-то пустыми глазами... За ним шёл переводчик.
- Юда?! - он остановился возле черноволосой женщины с большими тёмными глазами.
Женщина, непонимающе и растерянно улыбалась.
- Ты еврейка? - спросил у неё переводчик.
- Да вы чего?! Никакая я не еврейка! - возмутилась та.
- Паспорт есть? - опять спросил немец.
- Да нету... сгорели докУменты все... сами-то еле спаслись... не до паспортов было...
- Выйти из строя! - перевёл фриц слова своего командира.