Вдруг нога моя провалилась в пустоту, и я кубарем полетел куда-то.
На этот раз катился я недолго и не ушибся даже. Только коленку ссадил немного. А испугался здорово — думал, что упал в пропасть.
Я сел, ощупал руки, ноги. Слышу, откуда-то сверху Хамит кричит:
— Цел? Не ушибся?
— Цел,— крикнул я в ответ.— Полный порядок. Осторожно спускайся, тут крутой откос.
— А то я не знаю! Я же кричал тебе. Куда ты понесся как угорелый?
Он зажег свет и стал осторожно спускаться. Зажег и я свой фонарик, хотел подсветить ему и вдруг увидел какое-то чудовище.
Зверь — не зверь, человек — не человек. Ростом с большого медведя, черный как ночь. На лбу глазища с кулак величиной. Пасть как лукошко и в ней белые как сахар зубы.
Я сжался весь и замер. Мне показалось, что если я хоть немножко пошевелюсь, это страшилище сразу бросится на меня. Сижу, дрожу как заяц.
— Ты что, язык проглотил? — спросил Хамит, садясь рядом со мной.
Я тихонько взял Хамита за руку, сжал покрепче и повернул его в ту сторону, где сидело чудище. Хамит посветил туда, но сразу же погасил фонарик и шепотом спросил:
— Кто это, Шаукат?
— Владыка Тьмы,— сказал я тоже шепотом.
— Иди-ка ты...— на этот раз громко сказал Хамит.—Такое только в сказках бывает.
— Ну, тогда медведь,— прошептал я.
— Сам ты медведь. Откуда ему здесь быть?
— А мы откуда? Провалился, как мы, а сюда пить пришел.
— Ну-ка, посмотрим.
И Хамит снова зажег фонарик.
— Погаси,— шепотом сказал я,— в темноте он не найдет нас.
— Да он и не двигается,— сказал Хамит, продолжая рассматривать «зверя».— Пойду поближе посмотрю, что это такое.
И он пошел. Сделает шаг и обернется. Еще шаг и опять обернется. Но все-таки он шел. Мне стало стыдно. Я встал и пошел за ним. Пропадать, так уж вместе!
Но пропадать не пришлось. Оказалось, что это большой черный камень, влажный от росы. А то, что я принял за оскал белых зубов, оказалось белыми кристаллами. Только и всего.
— Эх, аппарат бы сюда и вспышку,— размечтался Хамит.— Вот бы снимочек получился...
— Слушай, Хамит,— сказал я,— если выберемся, давай приведем сюда ребят? Ладно?
— Конечно приведем,— согласился Хамит.— Дорогу мы теперь знаем.
— И «Зоркий» возьмем. Бумагу, карандаши...
— А главное, хлеба побольше.
— И колбасы, и молока целый бидон, и яиц, и огурцов, и мяса, и яблок...
— Замолчи ты,— оборвал меня Хамит.— И без того в животе волки воют.
— Ты же сам начал,— сказал я и замолчал.
6.
Есть мне тоже, конечно, хотелось, но не так мучительно, как прежде. А вот пить... Язык стал большим и противным, как старая варежка. Во рту высохло, как будто наелся вареной картошки без масла. Глоток бы воды!
А еще лучше оказаться бы сейчас у Семи родников... Лег бы там на травку и пил бы из одного родника, из другого... Пил бы до тех пор, пока от холодной воды не начало ломить зубы. Ох, и вкусная же вода в этих родниках!
Я закрыл глаза. Хотел представить светлый день, голубое небо, зеленую травку, серебряные озерки воды... Но ничего у меня не вышло. Сколько ни закрывал глаза — ни одного светлого пятнышка. Только черные камни, сталактитовый лес...
«Ладно,— решил я,— глаза не обманешь. Попаду еще и к семи родникам. Конечно, красиво там, но пока хватит нам и подземной красоты. Тут ведь тоже такое мы видели, что на всю жизнь хватит вспоминать».
Я зажег фонарик и посмотрел на Хамита. Он уселся на страшную лапу «Владыки Тьмы» и куском камня бил его по зубам.
— Зачем? — спросил я.
— Да вот зубы у него хочу выбить. Возьмем с собой, дяде Кадыру покажем...
И вдруг, как в цветном кино, встали передо мной Семь родников. И мальчишки ногами нарочно мутят воду, палками секут высокую траву...
Как интересно: когда хотел представить все это — ничего не вышло. А тут все само встало перед глазами.
И я как-то сразу понял, что нужно беречь красоту и там на земле, и тут под землей... Везде.
— Перестань,— крикнул я,— без зубов какой же он будет владыка? Приведем ребят и показать будет нечего.
— Пожалуй, ты прав,— согласился Хамит.— Да только уж больно красивые кристаллы у него во рту.
— Есть же у нас кристаллы. А мало тебе — поищи под ногами.
Хамит соскочил с ноги чудовища, нацелил фонарик вниз и ногами стал ворошить пыль. И, надо же, ему сразу повезло. Такой красивый камень выкопал из пыли, что просто загляденье! Белый-белый, с гладкими ровными гранями. Как будто самый лучший мастер его обтачивал.