Светка вздохнула. Это не её проблемы — у неё своих навалом. Главное что она сама меняется, становится взрослее с каждым часом, даже минутой, а то и секундой! И хотя вид крови первое время шокировал — это никоим образом не могло поубавить волны восторженных чувств, от осознания происходящих в организме изменений. К тому же всё происходило путано и быстро заканчивалось, не успев напугать, как следует. Зато теперь она взрослая, а не какая-нибудь там мелочь, вроде сопливого Юрки.
Но вот как теперь вести себя с Глебом?
Светка вздрогнула, вжалась всем телом в угол, образованный спинкой кровати и холодной стеной.
«Интересно, что имела в виду Ленка, когда говорила, что отец как-то странно на неё смотрит? Да даже если в этом и был какой-никакой смысл — на меня-то никто не смотрел. А повода чего-то там заподозрить и вовсе не давал. Подумаешь, отвесили подзатыльник, чтобы не дерзила — вот и вся странность. Сделай это Марина, тогда и вопросов бы никаких не возникло. Даже, наоборот, всё выглядело бы закономерным и логичным. Как традиционный туалет перед сном…»
Светка чуть было не вскрикнула.
«Он же всегда заходит, прежде чем лечь»! — Догадка резанула острыми крылышками по сознанию, свалилась обожжённым мотыльком в область желудка, обречённо вцепилась в душу.
— Может сегодня не придёт?.. — без особой надежды прошептала Светка, сомкнув липкие объятия вокруг худых коленок.
Плеер осторожно щёлкнул, словно прислушиваясь к мыслям девочки, принялся шуршать лазерным приводом в поисках следующего трек. Шёпот превратился в отчаянный крик, отчего Светка сжалась ещё сильнее. Исцарапанный диск никак не поддавался расшифровке, а темнота и тишина, между тем, медленной союзной Антантой всё решительнее занимали окружающее пространство.
В ушах поселилась тоника, однако спустя пару секунд Светка поняла, что это вовсе не очередной глюк отъезжающей крыши, а начальные ноты звучащей в голове мелодии — плеер осилил запутанный лабиринт царапин и вынес её из монотонной бездны одиночества навстречу новому трансу.
Светка тащилась от Ван Дайка. Собирала постеры и рекламные буклеты. Изредка смотрела концерты по телевизору и ещё реже «качала» музыку в постоянно «висящем» Интернете. Хотя музыкальные каналы и современный «хай-тек» в их доме — были табу. За несоблюдение правил грозила средневековая инквизиция. Можно, конечно, придаваться благам цивилизации, пока никого нет дома, но Светка не особо желала играть с судьбой в бесконечные поддавки, понимая, что и без того ходит по грани. К тому же ей хватало и обычного CD. За каждый неверный шаг приходилось расплачиваться болью. Бесконечными побоями, которые в один прекрасный день непременно выльются во что-то ужасное, после чего она станет похожа на Ленку, а в их классе появится ещё одна молчаливая «Барби».
Светка поёжилась. Синяки — это ещё куда ни шло. С ними она умела бороться при помощи теней и прочей химии из одомашненной таблицы Менделеева. Последняя обжилась в её косметичке настолько основательно, что после школы можно смело подавать документы в художку и учиться на какого-нибудь гримёра — какой-никакой опыт, пусть и по зализыванию собственных ран, у неё уже имелся в излишке!
На худой конец, Светка, не чураясь, врала, что поколотили на улице. Однако по-настоящему страшило вовсе не это.
«Если и дальше будут так откровенно буздать по голове — тогда уж точно, рано или поздно, мир в моих глазах изменится до неузнаваемости, окрасившись новыми, вернее чуждыми, а оттого, ещё более ужасными тонами».
Базовое приложение «Кукла» было уже приобретено родителями и ожидало установки.
Олег, сидящий на уроке через проход, за соседней партой, неоднократно предлагал Светке свою помощь, но она только краснела и благодарно отнекивалась. А чего прикажите делать? Мальчик ведь думает, что её и впрямь кто-то преследует, не догадываясь, как дико всё обстоит на самом деле. А она сама попросту трусит говорить, что всему виной не оголтелая уличная шпана, а собственные родители. И что с этим уже ничего не поделать — не будет же Олег бить и их?.. Точнее дело было даже не в родителях — ей было стыдно, в первую очередь, за себя. За непростительный инфантилизм, что уволакивал всё ниже и ниже.
Она так походила на агнца.
«Или на дуру, запутавшуюся в собственных чувствах!»
Но ведь нормальная мать должна любить своё дитя, а уж никак не бить. Ведь «мать» — это святое слово на устах любого ребёнка! Так, по крайней мере, учит Библия, которой так любят прикрываться взрослые.
Марина любила… но только Юрку. Отчего-то её извращённой любви хватало лишь на одного ребёнка, а в сторону другого, при этом, нёсся обжигающий выхлоп. Хотя так, наверное, и должно быть. Ведь режим «родитель» не так-то прост, а тащить на собственном хребте столь нелёгкое бремя, старясь изо дня в день и при этом наблюдая, как взрослеют дети, тоже неимоверно трудно. Это намного сложнее, чем молчать и бояться. А затем бояться и молчать. И так из года в год, как в грустной сказке.
Нравился ли ей Олег?.. Скорее да, чем нет. Это, конечно, ещё не любовь, со всеми вытекающими, но и ничем тоже не назовёшь. Какие-то возвышенные чувства, которых до этого не было. Если это и есть любовь — тогда она готова любить. Наверное, даже всю жизнь. Ведь это так просто. К тому же Олег не дурён собой, не задавака, как все остальные, и учится нормально, не под стать некоторым…
Светка покраснела в темноте, с немым негодованием, припоминая собственные «хвосты».
«Может это от того, что по голове?»
Да нет, первопричину скорее нужно искать в себе. В своём взрослом сознании, которое на деле таковым как раз и не является. Да, она всё ещё малолетняя дурочка, до беспамятства втрескавшаяся в одноклассника. А отсюда и всё остальное. Куда как прилежнее валяться в темноте, придаваться несбыточным мечтам и забивать на учёбу, в угоду необъятной любви.
«Высшая мораль. Просто обалдеть и не встать!»
А вот Олегу она вряд ли нравится по-настоящему. Вернее так же, как он ей. Скорее ему просто её жалко — вечно пришибленную, несговорчивую, с печальной чёлкой на глазах. Так она больше походит не на пушистого котенка, которого просто приятно держать на руках, а на потрёпанную галку, готовую бежать от малейшего громкого звука, словно на неё несётся неуправляемая бетономешалка. Да, именно так всё и обстоит, и рассчитывать на что-то ещё, кроме сочувствия, попросту глупо.
Это реальность — в ней нет ничего пушистого, лишь полусгнившие скелеты несостоявшихся надежд, что множатся, множатся и множатся…
«Пока сама не превратишься в одного из таких скелетов!»
Светка отбросила опостылевший плеер. Как-то уж он больно сильно разворошил чувства и навеял нелёгкие думы — всё то, чего она в данный момент испытывать совершенно не желала. Ещё этот диск… Его подарил Олег, помнится, на прошлый день рождения. Он долго ходил вокруг нее, выжидая, когда в классе останется поменьше народа, присаживался на чужие места, нечаянно зацеплял парты. А возможно и чаяно — просто подобным образом стараясь привлечь её внимание, — ведь так куда проще заговорить — спонтанно, вроде как особо не подготавливаясь. В конце концов, он всё же пересилил робость, хотя скорее попросту испугался выглядеть смешным, и вручил ей подарок.
В то мгновение Светка пребывала на седьмом небе от счастья! Она то и дело проваливалась в воздушные ямы, которые усеивали всё пространство, что до этого занимал класс. На месте шкафов выросли сказочные замки, а парты превратились в футуристические дирижабли, что мерно парили меж облаков, подгоняемые озорным ветерком перемен. Глобус, до селе стоявший на учительском столе, резво скакнул в зенит, окрасив бескрайнюю небесную панораму в лазурь. От всего этого вдвойне захватило дух. А когда вдвойне захватило дух, сознание унеслось в неизвестном направлении, оставив Светку наедине с трепещущим сердцем. То рвалось из груди, отчего девочка окончательно утратила хрупкую связь с действительностью. Всё сопутствующее и повседневное, надулось мыльным пузырём и лопнуло, издав напоследок гнусавый писк, наподобие мультяшного злодея, проигравшего финальную битву!
Олег сказал, что копил на диск полгода. Однако подарок был «заезжен» до такой степени, что всё это время его уж скорее слушали. А принести кому-то в дар решились в самый последний момент, скрепя сердцем. Наверное, Олег просто забыл про день её рождения, а когда кто-то из девчонок — скорее всего Женька — напомнил, начал усиленно метаться, соображая, чего бы такого подарить, чтобы не сойти за невежду. Естественно, подарил Ван Дайка. Пусть изрядно заезженного, но всё же Ван Дайка!